16. Глава 16. Лейла. Миртовый аспид

Я упала на пол, сжимаясь в комок от боли в висках и груди, зажмурив глаза, и при этом взглядом Видящей смотрела, как Альваро подошёл к золотоволосой женщине, нежно обнял её и поцеловал.

А потом он взял её за руку и повёл в лес. Бесплотной тенью я последовала за ними, прошла среди высоких деревьев, оглядела поляну с небольшим охотничьим домиком из серых брёвен.

Вслед за парой, я переступила порог, прошла в одну из комнат. Альваро стоял спиной ко мне, прижимая к себе женщину, и целовал её.

Она гладила изящными узкими ладонями его спину. Похолодев, я увидела, как её тонкие пальцы коснулись манжета синего платья и извлекли из шва тёмно-зелёную иглу.

По цвету и длине я узнала инструмент высших монахинь крылатого монастыря.

Миртовый аспид, редчайший яд, мгновенно парализующий, способный с гарантией убить любого в этом мире, даже дракона, если ударить крылатого ящера иглой в глаз или протолкнуть её между чешуек.

Я сделала два шага вперёд, но будто натолкнулась на невидимую стену. Умирая от ужаса, я смотрела, как женщина погладила мощную спину всадника и воткнула иглу под его левую лопатку.

Альваро вздрогнул всем телом. Она отошла, глядя, как он рухнул на колени и завалился набок.

— Готово, — громко сказала она мелодичным высоким голосом.

Из соседней комнаты вышел… Янис?

Я всмотрелась в высокого худого мужчину со светлыми волосами. Да, у него было лицо и тело Яниса, но всё же это был не тот мужчина, который утащил меня в дом с колоннами, где я встретила Альваро.

Это был не тот мужчина, которого я убила, метнув пальцами иглу в его шею. Кстати, на игле, положившей конец жизни Яниса, тоже был миртовый аспид.

Двойник Яниса подошёл сзади к женщине, властно обнял её, схватил золотые волосы, наклоняя её голову вбок, и впился губами в нежную шею. Она выгнулась, издав тихий стон.

— Лахни-и-ис, — недовольно протянула она, — зачем ты сейчас?.. Ты же знаешь, как это на меня действует!

— Именно поэтому, Лита, — прикусив ей шею, ответил он. — Именно сейчас, когда Альваро лежит у моих ног, всё соображает, не может двинуться и вот-вот сдохнет.

Он сдавил её грудь, дёрнул за волосы, вынуждая выгнуться, сжал ей промежность, комкая струящуюся синюю ткань.

— Признайся, монахиня, ты устала от нежностей всадника. Твой выбор — жестокий и грубый принц, так?

— Да-а-а, — простонала она.

Её подвижное лицо исказилось от похоти и предвкушения.

— Ты хорошо поработала, — прикусив ей мочку уха, сказал Лахнис.

На лице принца появилось зловещее выражение.

Я прижала пальцы к губам, холодея от понимания, что сейчас увижу.

Хоть я и была уже готова, но всё равно беззвучно вскрикнула и отшатнулась: принц свернул ей шею, и уложил мёртвое тело монахини напротив Альваро.

— Зря ты влюбился в блудницу, — сказал Лахнис, плюнув на пол. — Похотливые кошки, как вообще можно таким доверять? Кто грубее погладит, к тому и ластятся.

Он помолчал, а потом добавил:

— А ещё ты зря перешёл мне дорогу. Ты был хорошим другом, отличным врагом, и сейчас станешь просто великолепным трупом. Как видишь, я умею мстить. И остаток жизни меня будет греть мысль, что ты умер, глядя на свою мёртвую любовь, которая тебя предала из-за зуда между ног. Добрых снов, Альваро.

Лахнис вышел, а я, прижав бесплотные пальцы к губам, обошла два неподвижных тела на полу.

Альваро лежал неподвижно, и, не мигая, смотрел на блудницу.

Видение поблекло, я снова почувствовала своё тело, корчившееся от боли в шатре генерала.

Нет-нет, я должна досмотреть. Я должна увидеть всё до конца! Усилием воли я удержала видение, вернулась в лесной дом, и снова посмотрела на всадника и монахиню.