Хотя она такая и есть. Недоступная для простого мужика. Но мы с Олегом подобрали ключик.

Вжих!

Почти рву молнию на её юбочке. Нетерпеливо, резко. Как охеревший от гормонов подросток.

— Садись, пчелка... давай, вот так... сейчас снимем колготки, нахуй трусы...

— Я не могу... — шепчет, но я гашу этот ее порыв поцелуем.

Вбираю губки в рот, нагло ласкаю её языком. Пошло, мокро. Пиздец как возбуждающе. А она уже не сопротивляется. Принимает меня. Не замечаю, как Варя уже стягивает с меня рубашку.

— Хулиганка, — выдыхаю ей в губы, сажаю на раковину и ласкаю киску, — ты такая мокрая, милаш... почему сопротивляешься?

— Это не... аааах... правильно... не... АААА! Боже... еще... — наслаждаюсь её реакцией.

— Почему? — шепчу на ушко, танцуя пальцем вокруг сладкой набухшей вершинки клитора, — тебе хорошо, мне хорошо. Что не так?

— Вы босс, а я... ААА! Дима...

— Хватит выкать, — рычу, насаживая её на свои пальцы, — твоя девочка отошла уже после вторжения Шатрова, ммм?

— Я... АХ! Остановииии...! Я почти... почтииииии... — шепчет, сокращаясь на моих пальцах.

— Умница моя... а теперь приступим к самому сладенькому...

8. Глава 7

Варя

— ... вот! А потом тебе нужно будет зайти и подписать... Варя? Ало! Хьюстон! Прием, вызывает земля! — слышу голос своего кадровика Любы.

— Ой! — подпрыгиваю, — прости! Задумалась.

— Ты где витаешь? — сурово хмурится.

— Я...

Блин, и как тут не погрузиться в сладкие воспоминания? Моё тело до сих пор потряхивает. А в голове вата. Ох уж эти боссы!

— Дима... что ты... АХ! — прохладные пальцы Лесовского ласкают меня между ног.

Так хорошо! Господи! И необычно! От того, что нас могут понять и страшно, и остро. Я меняюсь, становлюсь иной. Сначала робко, потом смелее расстегиваю рубашку Лесовского.

Он такой настойчивый. Целует, шепчет такие сладкие слова, что я таю, словно мороженка на солнышке. Гуляю пальцами по его крепким мышцам. Над правым соском у Димы небольшая татуировка.

Выполненный грубыми штрихами рисунок тигра.

Знаю, что нам нельзя и была серьезна с Олегом. Но как можно устоять перед такими ласками?

Баба должна ублажать мужика. Это ее природа.

Вздрагиваю, когда в голове вспыхивает голос бывшего. Его установки пустили корни внутри меня. И стягивают горло, словно удавка.

— Что такое? — голубые глаза Димы согревают, а руки, лежащие на моих голых ляжках, дарят спокойствие.

Он разбивает все сомнения одним голосом. Мягкий, вкрадчивый. Нежный, но мужественный.

— Ничего, — выдыхаю.

— Ну так, как твоя киска, пчелка? — мурчит Лесовский, — зажила уже? Не болит, не тянет?

— Нет, — отвечаю на открытый взгляд.

Он лезет в задний карман брюк, достает презерватив.

— Тогда сейчас мы с тобой немного поиграем, — шепчет, ловко разрывая упаковку и надевая резинку на твердый ствол, — потому что я просто не могу... хочу в тебя, малыш.

Вся дрожу в предвкушении. Мне хочется ощущать его губы на своей коже. Слушать его шепот. Чувствовать в себе большой член. Боже, да что со мной? Он же точно играет!

Или нет?

Можно ли быть таким правдоподобным? Настоящим? Мужчиной с большой буквы. И врать при этом.

— Вот таааак... потихонечку, моя пчелка... расслабься, — он гладит мою попку, входит медленно и аккуратно, — обхвати меня своей киской...

Пищу, кусая губы до крови. Утыкаюсь в сильное плечо мужчины. Пыхчу. он толкается, скользит.

— Такая мокрая... Варя, ты очень мокрая... порочная пчелка... блядь, как же туго!

— Ммм! Ммм! — мычу, впиваясь ногтями в его плечи.

— Вот и всё... ты моя, малышка... — толчок, затем следующий, — до самого донышка тебя оттрахаю... воооот... шире ножки, Варя.