Только унявшаяся дрожь снова охватывает мое тело.

Опасливо крадусь в мужскую уборную, ободряя себя мыслью, что Платон сейчас не в лучшей форме. Пока он спьяну сообразит что-то, я успею улизнуть. За дверью шумит вода, никаких других звуков нет. Ох, если он поскользнулся и упал на мокром кафеле, я вообще сегодня сойду с ума!

Аккуратно приоткрываю дверь и заглядываю.

Платон, опершись обеими руками, стоит у раковины. На рубашке закатил рукава. Он умывался. Да, определенно. На его лице и шее капли воды, на рубашке расползшееся мокрое пятно. Ткань прилипла к телу и стала полупрозрачной, а под ней проявились черные татуировки.

— Блядь, — шипит Платон, поймав меня взглядом в зеркальном отражении, и тут же снова наклоняется и размашисто загребает ладонями воду, плескает ее себе в лицо.

— Все в порядке? — настороженно спрашиваю.

— Нет. Вообще не в порядке.

Бесшумно вхожу, но не приближаюсь.

— Может быть, вызвать скорую?

— Она не поможет. — Платон снова выпрямляется и смотрит на меня через зеркало. — Как тебя зовут?

Эта шутка какая-то? Или он играет со мной?

— Ну… Фаина, — пожимаю плечами.

У меня на фоне этой нервной ситуации начинается какой-то странный смех.

— А что ты мне улыбаешься, Фаина?

— А что мне остается?

Платон закрывает кран и зажмуривается. А когда открывает глаза, выдыхает шумно.

— Опять ты.

— Я. Может быть, ты вернешься в зал?

— А может быть, я тебя сейчас трахну, Фаина?

От копчика вдоль всего позвоночника ползет колючий холод.

Дергаюсь к двери, но все мои теории тут же разбиваются об острые скалы реальности — Платон быстро и ловко обхватывает меня за талию и тянет к себе от двери. Оторвав от пола, сажает на каменный подиум возле раковины и упирается в него кулаками по обе стороны от меня.

— Опусти. Не делай глупостей, — дрожащим голосом предупреждаю. — Хочешь секса? Вот там в зале полно кандидаток.

— Да меня воротит от них. И от тебя воротит, да и от той, кого я вижу в твоем лице. Но ты не загоняйся. Сколько хочешь за перепихон? Называй сумму.

— Не надо денег, просто успокойся и отпусти меня, — толкаю его в плечи, пытаясь дистанцироваться.

Но Платон уже не слушает.

Наваливается на меня, что-то рычит, нагло хватает за грудь, другой рукой сжимает бедро, впаивает пальцы в кожу, пытаясь найти резинку штанов, чтобы стянуть их с меня, но не находит, потому что на мне комбинезон, и это его бесит. Беспорядочно целует в нос, щеки, подбородок. Скатывается губами к шее и до боли засасывает губами кожу на ней.

— Нет! Прекрати! Я не хочу! — Дверь в уборную снова отрывается, и входит высокий крепкий брюнет — один из гостей. — Помогите! — кричу ему, почти не рассчитывая на помощь.

Но он неожиданно откликается на просьбу.

— Граф, остынь! — пытается отпихнуть Платона, но тот словно скала.

— Выйди, Кот! — рявкает только.

— Ты же видишь: девчонка не хочет.

— Да мне похуй! Я вижу в ней только Аню.

Брюнет хмурится. Я его совсем не знаю, а он смотрит на меня так, будто мы давно знакомы.

— Так это же и есть…

— Кинула меня, сука такая, — зло хрипит Платон. — Ведьма, блядь!

— Замолчи, — шипит брюнет. — Граф, сейчас лучше замолчи.

— С чего бы?

Платон отвлекается от меня, и мужчина, воспользовавшись моментом, оттаскивает его.

— Быстро вышла отсюда! — приказывает брюнет, удерживая Платона.

Я на панике выбегаю за дверь.

20. Глава 20

Бегу по залу прямиком в подсобку для персонала.

Меня всю ужасно трусит, сердце пульсирует где-то в горле, в ушах шумит…

— Анна! — на полпути ловит меня Виктория. — Ты проверила уборную? Все в порядке?

— Да… — сквозь сбивчивое дыхание отвечаю, — гость перебрал сильно. Но там есть кому его вывести.