Долину издревле сотрясали междоусобные войны. Мужчин намного меньше, чем женщин. Поэтому мы не имеем никакой ценности.

Жизнь женщины не стоит ничего.

Если она не имеет статуса замужней, который меняет всё.

И… не рожает ребёнка.

Брачный браслет на запястье женщины – это нерушимая печать, знак того, что она охраняется древними законами. Замужнюю пальцем никто не смеет тронуть или проявить неуважение. Ну а после рождения ребенка браслет вешают с правой руки на левую, и такой женщине обеспечен пожизненный почёт и пропитание даже в старости. Потому что она внесла свой вклад в выживание народа.

Те же, у кого не получается… Что ж. Участь их незавидна.

Моя участь будет незавидной.

Потому что я знаю абсолютно точно, что сегодня вечером на празднике меня снова никто не выберет.

Горькая обида всколыхнула сердце.

И нет даже бабушки Лоримель, чтобы выплакать горе ей в колени.

Это они приняли девчонку-подкидыша, когда никто больше не захотел. У них с мужем не было детей, поэтому в деревне они считались почти изгоями. Жили на самом краю, в домике на отшибе с прохудившейся крышей, с которой вечно капала вода во время дождя. Мы подставляли вёдра. Латали её снова, она снова протекала. Но у дедушки Жиона не было сил её перестилать. А я не знала, как.

И вот в начале этой зимы они слегли, а потом и умерли оба от горячки.

Слухи о том, что я проклята, переросли в уверенность. Теперь я сомневалась даже, что меня вообще пустят на праздник.

Хотя, есть ли смысл на него ходить?

Я вскочила. В груди жгло огнём.

Сжала в кулаке крохотный чёрный камушек-талисман, который носила на кожаном шнурке. Обычно прикосновение к нему дарило немного утешения.

Но не в этот раз.

Мне захотелось бежать.

Куда-нибудь! Не важно, куда.

Далеко бы я всё равно не ушла. Вокруг Долины, сколько хватает глаз, безлюдные пустоши. Дальше, на юг, простираются дикие горы Таарна, где живёт чужой и страшный народ. Среди них, говорят, попадаются даже настоящие волшебники. Ещё дальше к югу, я слышала, есть другие какие-то страны. Но это для меня было чем-то вроде мифических горных троллей. То есть, чьи-то выдумки.

Потому что Мёртвое поле вокруг Долины не перейти никогда и никому, не стоит даже и пытаться. Наверное, все эти рассказы о других странах придуманы сказочниками. Наверное, во всём мире нет ничего больше, кроме зимы, и снега, и нашей Долины, затерянной на краю света.

Но прямо сейчас я как напуганный зверь в лесном пожаре.

Ноги мчат меня сами.

Что бросила у проруби вещи, которых у меня и так почти нет, да ещё и скалку, и кадушку… понимаю, когда уже оказываюсь очень далеко.

Прочь, прочь…

Здесь, за деревней, сразу становится холоднее.

Как будто небо опускается ниже и тучи приобретают свинцовый цвет.

Мелкий снежок, что сыпал с самого утра, превращается в буйство снежной заверти.

И я бегу и бегу прямо в метель, не чуя под собой ног. Ветер сбивает капюшон зимнего плаща с головы, вплетает инеистые пряди мне в волосы. Снег налипает на ресницы, тает на губах. У меня нет и никогда не было денег на одежду из дорогой кожи или, упаси господи, меха, поэтому тело моё давно стало нечувствительно к морозам.

Но сейчас, когда дикий северный ветер пытается сорвать с меня плащ, цепкими пальцами сдирает его с плеч, я начинаю постепенно чувствовать, как замерзаю.

И думаю… может, и хорошо?

Может, это и есть выход?

Когда слёзы становятся льдинками и срываются с ресниц.

Когда горькая обида покидает онемевшее сердце.

Остаться здесь.

Там, где меня и нашли когда-то.

И раствориться в метели…

Спотыкаюсь. Падаю на колени. Тяжело дышу. Наверное, у меня больше не будет сил встать.