С этими мыслями я убрала подальше вязаную шапочку, шарф и перчатки – которые, как и тёплые подштанники, мне вряд ли понадобятся, – и взялась за рюкзак, вытряхнув его содержимое на освободившуюся кровать. Итак, что я имею? Две пары джинсов, четыре рубашки, две футболки и два топа с открытой спиной – топы мои, футболки Хизер, – три спортивных лифчика и десять трусиков. Всё же хорошо, что Хизер пока только в рост кинулась, а вот размер у нас с ней почти одинаковый, так что, подверну штанины и рукава и смогу носить её одежду. А её бельё мне вообще впору.

Плюс то, что было на мне, запасные кроссовки и тапочки-вьетнамки. Да я богачка! Бесполезными были рукава от куртки Хизер – впрочем, к моей они спокойно пристёгивались, пусть будут запасные, – и её же глубокие пушистые тапочки в виде бело-рыжих собачек. Одноклассники открыто смеялись над такой совсем не походной обувью, а сами тихонько завидовали – уж я-то слышала. Тапочки были мне велики, но это же не кроссовки, в них можно просто сидеть вечером за столом, делая уроки, они тёплые, уютные и мягкие. Хорошо, что я не стала отдавать их на сувениры – самой пригодятся.

На полку к местным банным принадлежностям добавила наши полотенца, мыло, пасту и зубные щётки. Сама я прежде лишь имитировала процесс чистки зубов, а теперь придётся делать это по-настоящему. Кстати, раз уж у меня появилось свободное время, схожу-ка я в душ. А то за весь поход только руки и лицо в ручье мыла, а всё остальное тело видело лишь влажные салфетки. А в последние сутки – и этого не было, и бельё прошлой ночью не меняла – условия и окружение не располагали! Решено – иду в душ, а с учебниками и расписанием буду разбираться потом.

Спустя полчаса, отдраенная до скрипа и в свежем белье, а от того довольная, как наша кошка Клякса, когда ей чешут живот, я разбиралась с расписанием. Всё оказалось не так и страшно. Я, конечно, выписала точные цифры, соответствующие каждому часу и получасу местного времени, но в быту достаточно было всё делить на два – оставшиеся несколько минут в обычной жизни большого значения не имели.

Красиво переписав расписание и отдельно таблицу конвертации времени – благо мама позаботилась, чтобы все её дети умели писать от руки, хотя большинство современных школьников умеет лишь печатать, – я пристроила листы бумаги на столе у стены, жалея, что среди выданной мне канцелярки не нашлось ничего похожего на скотч или хотя бы кнопки.

Потом выбрала красивый фильм о животных Африки, за который мой дядя Томас получил свой первый Оскар, чтобы не возиться с меню мультибраслета у всех на глазах – хватит с них культурных потрясений и от самого просмотра, – а оставшееся время училась писать. Вызубрив примерно треть букв, я почти час выписывала их в тетрадку, словно вернувшись в детство, пока в дверь не постучались.

– Габриэль, – послышался голос, который ни с чьим не спутаешь, – девочки собрались, тебя ждут.

– Иду, Рына, – отложив третью, последнюю ручку, которая ещё писала – две другие уже разрядились, – я встала, с тоской размышляя, хватит ли мне заряда перстня хотя бы на половину уроков и останется ли хоть что-нибудь на лифт. Одна надежда на принцев, без них было бы совсем туго.

В широкой части коридора, которую я мысленно окрестила гостиной, меня и правда ждали. Несколько десятков девушек в красном – как в форме, так и в обычных платьях, мало чем от формы отличающихся, разве что отсутствием отделки. Их было явно больше, чем комнат в нашем крыле, к тому же у некоторых на руках и коленях были животные – несколько кошек, собака, енот, два хорька, ворона, – это то, что я разглядела, бросив беглый взгляд на толпу. Похоже, здесь были не только первокурсницы, но и ведьмы с других этажей.