Над костром была установлена странная, незнакомая Катарине конструкция, с которой свисал чайник.

— Сейчас мы заварим вкусный лесной отвар и вот на этих, настоящих, ветках обжарим в огне колбасу и хлеб. В правильных пропорциях.

«Правильные пропорции» впечатлили Катти. И она порадовалась, что не стала плотно ужинать. А точнее, что просто повозила ложкой по тарелке. Во-первых, не хотелось, а во-вторых, надеялась на Альтгара.

— Мне кажется, это будет чудесно. Ты много путешествовал?

— Очень, — кивнул Альтгар и, ловко сняв чайник, засыпал внутрь пригоршню спелых ягод и зеленых листьев. После чего начал насаживать на прутья колбасу и хлеб.

— А как же прыжки сквозь пространство?

— Я не всегда умел, — улыбнулся белатор. — И служил в армии его величества. Полковым магом, между прочим.

Катарина старательно восхитилась, но совершенно не поняла, чем так гордится Альтгар. О полковых магах мэдчен знала только одно — бывают такие колдуны. Но что они делают и чем примечательны — оставалось большим вопросом.

Выдав прут с «насадкой» Катти, он сказал:

— А теперь осторожно протяни его к костру. Да нет, не к пламени, а вот к этим вот красным угольям. От них больше жар, и не подгорит.

По защищенной полянке поплыл дивный аромат.

— Пахнет лучше, чем в саду, — улыбнулась Катарина, и белатор гордо приосанился.

— Я не знал, чем тебя удивить, — серьезно произнес Альтгар. — Роскошь столичных ресторанов нам сейчас недоступна.

— Знаешь, я уже говорила — будь собой. Когда ты вытуживаешь из себя благостность, — она пожала плечами, — это пугает.

— Я не такой уж невоспитанный хам, как ты пытаешься мне намекнуть, — усмехнулся белатор.

Катарина согласно кивнула:

— Но свое воспитание ты показываешь только чужим людям. А я не хочу быть для тебя чужой.

Сказав это Катти смутилась почти до слез и уставилась на зарумянившийся хлеб. Она больше никогда не посмотрит на белатора. И ведь надо же было такое ляпнуть?

— Я рад, — серьезно произнес Альтгар. — Ты мне давно не чужая.

— Насколько давно? — заинтересовалась Катарина.

Теперь Альтгар отвел взгляд.

— Что-то не так?

— Что, если я расскажу тебе что-то не очень хорошее? — спокойно, слишком спокойно спросил белатор. — Когда-то я поступил не слишком порядочно. Но и выхода другого у меня не было.

Нахмурившись, Катти ответила:

— Сам решай. Это как-то касается меня?

— Как-то касается… — Он вздохнул, подмигнул Катарине и уверенно произнес: — напрямую касается. Как я уже сказал, я был полковым магом. И в одной из операций сильно пострадал. Вот только обстоятельства говорили не о простой случайности, а о покушении. И тогда меня спрятали. Ожоги можно исцелить только после их полного заживления.

Катарина ахнула.

— А в моем случае из них еще нужно было вытянуть магию. Там, где меня спрятали, я познакомился с самой красивой, самой доброй и самой светлой девушкой. И то, что я влюбился… я понял это слишком поздно. Не успел ничего рассказать и уехал. Клянусь Серой Богиней, я не знал, что будет инсценирована моя смерть. Лечение — долгий процесс. Потом все закрутилось с другим покушением, потом подготовка к Отбору.

Сняв с прута горячий хлеб Катти мяла его в пальцах. Совершенно не чувствуя боли.

— Я думал, что и ты любишь меня. Но увидел тебя в Башне, с венцом. Наговорил гадостей. И только недавно я узнал, что отец и дерр Уоттер, глава королевской тайной канцелярии, «убили» сына мельника.

Бросив хлеб наземь, Катарина встала.

— Ты мог бы переместить меня в гостиную? Мою гостиную.

— Тебе же не нравятся перемещения, — тихо произнес Альтгар.