Милицу, спускавшуюся по лестнице в бальный зал для встречи гостей, одолели странные предчувствия. Она не могла разобраться, хорошие они или плохие. Волнение от первого бала не давало сосредоточиться на внутреннем голосе. Девушка всегда чутко прислушивалась к себе, но здесь не получалось. Какое-то важное чувство ускользало от внимания юной графини.

Милица усилием воли загнала свои ощущения в дальний уголок сознания и сосредоточилась на встрече гостей.

«В конце концов, пусть это будет предчувствие любви», – решила девушка и успокоилась. Главное – думать о хорошем, а там будь что будет.

Гости всё прибывали и прибывали. Полковой оркестр, приглашённый её бабушкой в дополнение к собственному, играл весёлую мелодию, удивительно точно подходящую для встречи гостей. В довесок к оркестру пришлось приглашать и офицеров гарнизона горнострелковых войск, расквартированного в соседнем городке.

Но этот довесок внёс оживление в ряды местных барышень. Внимание женщин привлёк красивый молодой офицер в мундире поручика. Одним своим появлением он разбил сердца большей половины романтически настроенных девушек на выданье.

По традиции тех мест бал должна была открывать именинница в паре со своим отцом или старшим родственником. У Милицы не было близких родичей мужского пола. Но бабушка, дай бог ей здоровья, нашла какого-то дальнего дядюшку и заранее выписала его из той глуши, где он обитал. Принарядила и оставила жить до бала в замке. Милица была с ним знакома и репетировала первый танец.

И вот сейчас она, сопровождаемая сотней глаз, шла под руку с грузным сорокалетним мужчиной на середину зала, чтобы открыть бал полонезом[2]. Зазвучала музыка, и они заскользили по паркету. Несмотря на свой избыточный вес танцевал дядюшка легко. К ним стали присоединяться другие пары и веселье началось.

Милица заметила, что «её» офицер не танцевал. Он следил, как танцует она. Сердце именинницы сделало кульбит и учащённо затрепетало. Она чуть было не сбилась с такта. Но дядюшка поддержал девушку и шепнул, чтобы она не теряла головы. Испугавшись, что её интерес к офицеру стал слишком явным, и местные кумушки уже заметили и начали чесать языками, Милица взяла себя в руки. Бабушка этого не одобрит.

Наконец-то танец с дядюшкой закончился, и девушка оказалась в компании подруг. Она ждала приглашения на следующий танец. Милица стояла спиной к гостям, но его приближение почувствовала издалека. Справившись с волнением, она повернулась на звук шагов с самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна.

– Позвольте представиться, дамы, поручик Невзор Паунович, к вашим услугам – изящный поклон и дерзкий взгляд красавца офицера сразили девушек. – Надеюсь, что вы, прекрасные дамы, простите мне эту невольную дерзость. Я вынужден представиться сам, так как не знаю никого, кто смог бы взять на себя эту приятную миссию.

Девушки млели от голоса Невзора. Он обволакивал сознание и мешал трезво оценивать его слова и поступки. Милица понимала, что подобное нарушение приличий бросает тень на всех девушек, а значит, ни на кого определённо.

– Милая барышня, вы позволите мне так вас называть? Могу ли я надеяться на танец? – оплетал Милицу словесными кружевами поручик.

С грацией, выработанной ежедневной муштрой бабушки и которой завидовали её подруги, Милица подала руку кавалеру и, продолжая ослепительно улыбаться, пошла танцевать.

К её большому сожалению, танец оказался быстрой мазуркой[3] и насладиться медленным менуэтом ей не удалось. Для девушки это был первый бал, и она не знала, как чередуются танцы. Но побывавший уже не на одном балу офицер не мог не знать, что за медленным танцем идут быстрые.