— Я знаю, что ты в эту субботу ездила к своей бабке, — в очередной раз усмехается Чернов.

— Ты что, следишь за мной?

— Дашка проболталась.

Кажется, нам с подругой предстоит серьезно поговорить.

— Что делать собираешься, Золушка? У тебя есть восемьсот штук?

— Тебя сейчас отравлю, сдам на органы, и у меня будет даже больше, — спокойно отвечаю на вопрос Чернова, наблюдая, как он точит уже пятое печенье.

Такими темпами мне придется в магазин идти после него, потому что одной упаковкой дело явно не ограничится.

— Злая ты девочка, — изображает из себя обиженного Рома. — Я же серьезно спрашиваю, Лер. Что делать планируешь?

— Разберусь как-нибудь сама, не маленькая.

— С удовольствием посмотрю на это. Но, если что, знай, я всегда готов тебя поддержать. Разумеется, за небольшую услугу.

— Сейчас ты предложишь мне стать твоей любовницей? — упираю руки в бока.

— Я бываю очень щедрым. Кто тебе еще предложит такую сумму за обычный секс? Уж прости, но между ног у вас все одинаковое.

— Ты поэтому никак отстать от меня не можешь? Потому что у нас все одинаковое?

— Я коллекционер, — ухмыляется Чернов в своей привычной манере.

— Слушай ты, коллекционер, кофе допил? Вот и шуруй дальше по своим делам. А то расселся тут, печенье мое жрет.

Рома переводит взгляд на упаковку, в которой осталось меньше половины, и как-то странно хмурится. Отряхивает испачканные в крошках пальцы прямо на мой чистый пол и поднимается со стула, который только каким-то чудом под ним не рухнул. Там, вообще-то, ножки шатаются, мне немного не хватило на хорошую мебель в кухню. Планировала купить со следующей зарплаты хотя бы новые стулья, но теперь придется повременить.

— Звони, когда поймешь, что со своей зарплаты ты эти восемьсот штук будешь до старости собирать, — Рома опять самым наглым образом тянется своими губами к моим, но в этот раз мне удается его оттолкнуть.

Скорее всего, потому что он поддается.

— У меня хорошая зарплата, буржуй. Выход сам найдешь?

— Понял.

Чернов уходит, я провожаю в окно его набирающий скорость мотоцикл. Беру блокнот и сажусь за тот же стол, пытаюсь подсчитать свободные деньги, по максимуму залезаю в кредитку, но восемьсот у меня все равно никак не получается.

Чуть больше ста тысяч.

Это самый настоящий провал.

А мне еще жить на что-то нужно. Нет, можно, конечно, обратиться к бабушке и забрать у нее картошку и соленья, которые она давно предлагает, и протянуть до следующей зарплаты, но несколько отложенных на продукты тысяч погоды не сделают.

У меня даже половины нет.

На следующий день я пишу объяснительную по поводу того, что вчера так и не вернулась с обеда, и иду к своему самому главному шефу. С Натаном Эльдаровичем нам всем очень повезло, он очень лояльный и понимающий. В пределах разумного, разумеется. Ему нужны результаты, которые мы ему даем, и он закрывает глаза на мелкие периодические косяки.

В прошлом месяце, когда дочери Зарипова понадобилась срочная операция, наш начальник дал на нее деньги. Половину суммы, можно сказать, подарил, а другую дал в долг под нулевой процент.

Я понимаю, что у меня ситуация иная, и наглеть не собираюсь, но вдруг хоть что-то получится…

— Натан Эльдарович, можно? — голос ровный, но ладошки все равно жутко потеют от волнения.

— Лера? Заходи. Что-то случилось?

— Я по личному вопросу. Понимаете, тут такое дело…

В течение пары минут, заходя очень издалека, я обрисовываю шефу ситуацию. Ничего не говорю про машину или про угрозы бизнесмена, просто ставлю перед фактом — мне нужна в долг большая сумма денег.

— Сильно срочно? У нас слияние, ты же знаешь. Расширяемся. Все свободные деньги из оборота сейчас туда идут, я даже личные вкинул. Да и проверки сейчас, сверка документов. Месяца три-четыре терпит? Или у тебя со здоровьем проблемы?