Когда слуги принесли поднос с пиалами, наполненными крепко заваренным чаем, разбавленным жирным кобыльем молоком, и угощениями, красовавшимися на плоской тарелке - изюм, чернослив, лесной орех и персики, Эмир, как бы между делом, задал еще один вопрос: 

- Стены Константинополя на самом деле такие неприступные, как говорят о них? 

Елена, открыла было, рот, чтобы сказать о том, что Константинополь уже не так силен, как прежде, но, вовремя вспомнив, что это может обернуться трагичными последствиями для любимого города, медленно вздохнула и ответила так: 

- Я мало понимаю в этом. Меня не обучали военному делу, и потому мой ответ  будет заведомо ложен. 

Эмир, чуть склонив голову набок, прихватил смуглыми пальцами чернослив и отправил его в рот. Елена, смущенно опустив взор вниз, взяла один орешек.  

- У тебя большая семья? - продолжал расспрашивать Эмир. 

- Два старших брата и младшая сестренка, - ощущая тоску по близким, ответила принцесса. Она, подняв взгляд на Эмира, встретилась с его нечитаемым, задумчивым взором. Осмелившись, девушка добавила: 

- А у вас?  

И только задав вопрос, Елена заметила, как округлились от удивления глаза Нафисы и Заиры. Видимо, она, сама того не зная, только что нарушила правило этикета. 

- Я - единственный ребенок, - Эмир сделал глоток чая. В юрте повисла тишина. Елена, нервно сжимая пальцы рук, лихорадочно размышляла, чем же закончится этот обед. Выдерживать общество Эмира с каждой минутой становилось все сложнее, к тому же, его вопрос про неприступность Константинополя, наполнил грудь принцессы тревогой. Украдкой поглядывая на его спокойное лицо, Елена не могла понять, что именно задумал мужчина. Никаких эмоций. Ровный взгляд и небывалое спокойствие. 

- Ты хотела бы вернуться домой? - вдруг, прерывая затянувшееся молчание, поинтересовался Эмир. Его наложницы тут же оживились от услышанного, а Елена, удивленная вопросом, непонимающе посмотрела на воина. Она не ослышалась? 

- Домой? - повторила девушка.  

Эмир властно качнул головой.  

- Больше всего на свете я бы хотела вернуться домой, - с жаром, от которого на округлых щеках проступил маковый румянец, сказала Елена. Уголки губ Эмира приподнялись в еле заметной, но, все же, улыбке. Смутившись от собственной эмоциональности, Елена следом добавила: 

- Но разве я могу? 

- Я отправил гонца в Византию, - начал Эмир, и от этой новости в груди девушки от счастья затрепетала душа.  

- С вестью о том, что в моем плену - византийская принцесса, - продолжил Эмир. - И если император хочет, чтобы его дочь вернулась домой, он должен будет заплатить выкуп за неё.  

У Елены не хватило смелости и спокойствия, чтобы узнать, какая цена назначена за её свободу. Испытывая двоякие чувства - радость от того, что у неё появился шанс вернуться домой, и тревогу по причине того - а сможет ли отец собрать золото, девушка произнесла: 

- Спасибо. 

- Мои наложницы, - Эмир грациозным движением указал в сторону темноглазых красавиц, - хотели задать тебе несколько вопросов о том мире, где ты жила. Заира, начни первая. 

Заира, в уши которой были вдеты длинные серьги с ярко-красными камнями, довольно улыбнулась. Еще бы! Сам Эмир отдал предпочтение ей! 

- А правда ли, что во дворцах Византии стоят статуи людей? - желая поразить всех своим вопросом, любезным тоном поинтересовалась Заира. Теперь, когда она собственными ушами услышала, что эта златовласая чужестранка желает вернуться домой, наложница Эмира уже не расценивала её, как большую угрозу. И все же, Заира не была настолько глупа, чтобы полностью расслабиться. О, нет, пока эта Елена здесь, покоя им не видать!