– У всех свои методы, – говорит он настолько спокойно, что у меня кружится голова. Мне так сильно, до дрожи хочется вывести его на эмоции. Хоть на какие–то чертовы эмоции!

– Ты слышал когда–нибудь про цветы и извинения? – уже на грани истерики шептала я.

– Это неэффективно.

– Посмотри на меня! Оторвись от своей работы! Я не стану твоей подстилкой, я не хочу быть твоей любовницей! Это грязно! Пошло! Это постоянное унижение, от которого я превращаюсь в тряпку! Я не хочу быть твоей шлюхой! – твердо кричала я, пытаясь в который раз спасти свою гордость. Свою жизнь. И наконец я донесла свою мысль.

Он поднимается из–за своего огромного стола. Стремительно для такого крупного тела прошагал ко мне и навис скалой. Так быстро, что у меня перехватывает дыхание, как от сильного порыва ветра.

– А как насчет того, чтобы стать женой? – впивается он взглядом, а я стремительно краснею, вспоминая, в какой позе именно он стоял надо мной последний раз.

И собственное возбуждение от унижения, что я сносила с таким удовольствием, дают мне понять, что нет на свете ничего важнее меня самой. Я не готова быть собачонкой, я хочу быть личностью!

И весь запал смывает приливной волной равнодушия. Он никогда не сделает мне плохо, я могу уйти прямо сейчас. А проблемы родителей он разрешит сам. Потому что желание видеть меня своей женой более чем показательно. Он хочет меня. Он подыхает без меня, несмотря на всю свою стальную маску и бесчувственность. И разница удивительная, что я с трудом, но могу жить без него.

– Нет.

– Не понял, – наклоняет он голову, а я делаю шаг назад, словно отлипая от стены с медом.

– Я не хочу быть твоей женой.

С этим поворачиваюсь и ухожу, гордо взмахнув волосами.

И знаю прекрасно, что он за мной не побежит. А все, кого он направит, не сделают мне ничего.

Один щелчок пальца, и они будут мертвы. И это знание, осознание своей неуязвимости, возносит меня на некий личный пьедестал. Я нужна ему, а он мне нет.

В этом весь парадокс.

Я могу бороться, я могу найти другого. Пусть не сейчас, пусть позже. Я вылечусь, я стану лучше. Не для него. Для себя.

Но говорить я могу все, что угодно, думать все, что угодно, но отдаляясь от здания, стоя на остановке, я начинаю натуральным образом задыхаться. Словно меня выкинули из атмосферы, а вокруг пустота.

Мышцы ломит. Голова начинает гудеть. И слезы катятся по холодным щекам. Нет, нет, не надо, я не вернусь. Я не хочу возвращаться.

– Девушка, вам плохо? – спрашивает кто–то, а я не могу пошевелиться. Потому что в тело словно всадили нож. Словно кто–то проворачивает его раз за разом. Раз за разом, причиняя мне адскую, невыносимую боль.

Детоксикация. Знаю.

Надо перетерпеть, нужно просто это пережить. Так уже было, я уже испытывала это. Скоро начнет тошнить, скоро начнутся истерики, потому что нет наркотика слаще, чем жесткие руки, упрямые губы, стальные глаза и член, что умеет, причиняя боль, вознести на небеса.

Обхватываю себя руками, мерзну, трясусь и просто смотрю вперед, не видя ничего за белыми пятнами. И только спустя минуты, долгие минуты смерти, замечаю, как рядом возникает тень.

Огромная, заставляющая вздрогнуть и поднять взгляд. И стоит ему коснуться напряженного лица, как внутри происходит взрыв. Меня колбасит, все установки, данные себе, разносит взрывной волной, а я словно рождаюсь заново.

И я вот я уже прыгаю на Бориса, уже цепляюсь за воротник пальто, целую сухие, обветренные губы и не могу остановиться. Словно прошло не два месяца, словно прошла целая вечность, пока я смогла хоть раз испить воды из живительного, единственного в мире источника, предназначенного для меня.