– Ты совершенно необучаема… – шипит он, плюет на руку и возвращается к грубой ласке. Трет. Скользит. Давит.

Именно так, как нужно. Именно так, чтобы убить во мне мысли и оставить только образ хозяина. И так по кругу. Доводя до края, толкая вниз, и поднимая обратно. Раз. Второй. Третий.

Без слов. Почти без дыхания. Оставляя меня с моими ощущениями наедине. И они, словно в наказание, хлещут меня оголенными электрическими проводами, пока по бедру не начинает течь обильная влага. Он собирает ее рукой, сует мне в рот и требует:

– Соси давай. Покажи мне, какая ты взрослая и независимая, – сует пальцы все чаще, так, что задыхаюсь от слюны, что стекает по подбородку. И удовольствия, что в этот момент взрывается между ног. Поглощает меня до потери сознания.

Он бросает меня на полу, вытирает руки полотенцем и кидает в меня.

– Сука… Проще убить тебя, чем дождаться, когда ты начнешь думать мозгами, а не пиздой…

Обидно… До слез обидно и больно… И я сквозь пелену вижу, как он уходит, хлопая дверью. Растворяется, точно так же, как удовольствие, что я испытала.

Первое удовольствие от его рук за два года. Последнее его касание. Потому что больше я не совершу ошибок. Больше Борис ко мне не прикоснется. Потому что это слишком хорошо и неправдоподобно, чтобы не желать увязнуть в этом снова.

Я не хочу больше этого испытывать. Я хочу быть Ниной, студенткой, а не Ниной – подстилкой магната. И статус жены ничего бы не изменил. Еще немного времени, и я бы сделала все, что он скажет. Даже легла бы под другого, если бы он того захотел.

Так жить нельзя. Так жить отвратительно.

Я человек, а не овца. Мне не нужен пастух. Я могу за себя постоять. Уже не раз я это доказала.

На дрожащих ногах иду к своей одежде, даже не умываясь выхожу из номера.

У отеля стоит машина, но я отрицательно качаю головой и марширую к остановке. Больше никакой помощи Бориса. Он уедет из Новосибирска. Скоро. Мне надо сделать все, чтобы отвоевать свою независимость, пусть даже ценой собственных чувств.

Мужчины дразнят его, значит моя задача стать как можно незаметнее и непривлекательнее для противоположного пола. Сделаться тенью, пока он не станет тенью прошлого для меня.

Но я даже не предполагала, что устроит для меня Борис.

Вечером того же дня, дойдя до театра с небольшим опозданием, я вижу на репетиции замену. И гнев гейзером поднимается из глубин подсознания.

– Что происходит? – шиплю я Шолохову, который стоит перед сценой и смотрит на репетицию новой Ларисы. Блондинки, что даже играть толком не умеет. – Почему на сцене Света?

Он усмехается, чем только усугубляет мою жажду крови.

– Приказ ректора. Студенты младше третьих курсов не имеют права играть в театре

– Что?! Что за дурацкий приказ?!

– Вышел только вчера. Но мне он по душе. Теперь ты мне не актриса и не студентка…

– Да пошел ты! – отталкиваю его от себя, и пусть выгляжу истеричкой, бегу на выход, в морозную свежесть дня. И решительно шагаю к машине, что регулярно меня преследует.

Стучу в окно, что сразу же открывается.

– Везите меня к Борису.

– Не положено… – сразу объясняет мужчина в обычной меховой шапке и неловко улыбается.

– Вам нравится ваша работа…

– Геннадий…

– Вам нравится ваша работа? А ваша жизнь?

Он смотрит мне в глаза и кивает.

– Тогда везите меня к хозяину сейчас же, потому что меньше всего мне хочется вам вредить. Но именно так я и поступлю!

Блокировка двери снимается, и я сажусь в машину, закусываю щеку, чтобы не расплакаться.

Как же он меня достал! Кто дал ему право вмешиваться в мою жизнь! В очередной раз лишать меня мечты!