Я подняла взгляд на его лицо и тут почти сразу поняла, отчего он показался сестрице таким старым. У мужчины были совсем седые волосы. Длинные, спадающие ниже плеч, они были перехвачены черным кожаным шнуром. А вот короткая борода и усы были едва тронуты сединой, что создавало яркий контраст с волосами.

Через все лицо пробегал шрам, уродуя его черты. Но меня более всего зацепили глаза чужака, голубые, пронзительные, словно река, скованная льдами в самую суровую из зим. И глаза эти были такими спокойными, что я невольно залюбовалась их чистым цветом и внезапно вспомнила, как звали северянина – Хаген Молчаливый.

Странно, но мне он старым не показался, да и страшным тоже. Ему явно было за тридцать, но, по моему мнению, это был вполне подходящий возраст для мужчины, хотя обычно к таким годам они все оказывались уже женатыми и имевшими с полдюжины сопливых ребятишек.

За спиной чужака возникло несколько северян, некоторых из них я видела ранее во дворе перед домом. Все как на подбор крупные, плечистые, жилистые, наверняка лучшие из его людей.

Оглядев присутствующих, воин посмотрел на моего отца, потом на свою невесту, сидящую с белым, бескровным лицом и старательно не глядящую в его сторону, и шагнул по направлению к ним на ходу снимая с пояса тяжелый меч и короткий топор с рукоятью, украшенной серебряной вязью. Все это он не глядя сложил на столе в углу, добавив к оружию два длинных ножа. Его люди повторили все за своим предводителем и сели за отведенный для них стол совершенно безоружные, чтобы доказать чистоту своих дружеских намерений.

Я отошла, пропустив воина мимо себя, невольно заметив, что ростом он был выше меня на две головы, а может даже и больше, хотя я сама была не маленького роста. Едва взглянув на меня, Хаген сел за стол на почетное место рядом с отцом, хозяином дома.

Голоса зазвучали вновь, наполняя зал гомоном и весельем. Я подошла к гостю и наполнила его чашу, ощущая, как невольно подрагивают руки от волнения. Северянин поднял взгляд и, к моему удивлению, посмотрел мне в глаза. Меня словно окатило холодной волной от пронзительной глубины его взора. Я замешкалась и Жадан, воспользовавшись моментом, не преминул ущипнуть меня чуть пониже спины. Находясь словно в замешательстве, я оглянулась на купца едва сдержавшись, чтобы не выплеснуть на него остатки пива из кувшина, который судорожно сжала в руках. Ох, видят боги, как же мне хотелось сделать именно так! От прикосновения купца внутри поднялась волна тошноты и отторжения, а Жадан знай себе улыбается и глядит масляно, будто кот, который добрался до крынки со сметаной и вот-вот запустит в нее свою лапу.

- Иди уже, - махнул на меня рукой отец. Я поклонилась и поспешно удалилась прочь от стола, краснея от негодования и стыда. Весь оставшийся вечер, ходила между столами, следя за тем, чтобы ни у кого из наших гостей не были пустыми кружки, и старалась как можно реже приближаться к Жадану, но даже когда подходила, то становилась так, чтобы он не смог незаметно прикоснуться ко мне.

Все это время я следила за своей сестрой. Весь ужин она просидела бледная и отрешенная, почти не ела и не разговаривала. Я заметила, что она даже боится посмотреть на своего жениха, который, в свою очередь, разглядывал Айге не без интереса. Моя сестра была очень красивой девушкой, изящная и хрупкая с тонкой талией и стройным станом, похожая на молодую березу. Я же красавицей никогда не была и всем, чем могла похвастать, это толстой косой да умелыми руками. У меня были темные волосы и карие глаза, высокий рост, сильные ноги да руки, а все потому, что с самого детства я работала и работала много. Тетка мне покою не давала, не щадила, как Айге. Да и кто станет беречь дочь рабыни?