Этой свадьбой он ставил жирный крест на своей карьере в криминальных структурах. Из уважения к возрасту и за былые заслуги сход всей воровской братии дал ему спокойно уйти и «пожить для себя».

Когда он привез меня в свой загородный дворец, я все еще была без сознания, плавая в темноте и не ведая, что происходит. Его люди отнесли меня в комнаты, горничные раздели и умыли, приводя в порядок волосы и лицо.

Очнулась я, когда кто-то мерил мне давление. Предплечье сильно сдавило ремнем тонометра, и мое тело инстинктивно отшатнулось.

- Тише, тише, - заговорил кто-то, - Я всего лишь врач и осматриваю тебя.

Над кроватью склонился симпатичный мужчина в очках, а за его спиной маячил бледный Амиров.

- Ничего страшного, - успокоил нас врач, - У ребенка всего лишь сильный стресс и нервное истощение, которые вызвали такой длительный обморок.

- У ребенка? – удивленно переспросил Генрих.

- Ээм, а сколько девушке лет? – растерялся врач, - На вид не больше пятнадцати.

- Восемнадцать, - прохрипела я, чувствуя, как горло саднит. Наверное, сорвала голос, пока кричала и отбивалась.

- Прошу меня извинить, - мило улыбнулся мужчина, - Вы очень молодо выглядите, вот я и ошибся.

- Док, ты давай по делу, - рассердился Амиров, - Как ее лечить?

- Девушке сейчас нужен хороший сон, обильное питание, фрукты и отсутствие всяких стрессов. А дальше молодой организм сам справится.

- Может, какие-нибудь успокоительные выпишешь? – надавил на него женишок.

- Если вы настаиваете, Генрих Эдельбертович, то без проблем, - он легко пожал плечами, написал рецепт на бумажке и стал собирать свой кофр.

Врача вскоре выпроводили, а ко мне в комнату вернулся Амиров. Он помялся на пороге, но уверенно прошел до кровати и сел на кресло рядом.

Я из принципа отвернулась от него, уставившись на золотой орнамент стен.

- Как тебе твоя комната? – заговорил он.

- Безвкусица.

Ни капли не соврала. Каждая деталь интерьера либо кричала о баснословной стоимости, либо была золотого цвета.

- Не большая, чем твой бывший наряд, - улыбнулся он, - Жаль, я думал тебе понравится. Если захочешь чуть позже можешь пройтись и выбрать спальню себе по вкусу.

Мой взгляд метнулся на собственное тело и я запаниковала. На мне была милая пижамка из шортиков и короткой маечки. Руки потянулись к лицу и волосам. Кто-то потрудился все смыть и привести меня в божески вид.

- Не переживай, переодевала тебя твоя горничная. И ты уж извини, Катюша, но твой боевой раскрас индейцев она смыла, - усмехнулся он, - Без косметики гораздо лучше. Док прав, действительно не дашь больше пятнадцати лет.

- Не боитесь, что посадят за растление малолетних? – резко бросила я.

- Формально ты совершеннолетняя, а тюрьмы я не боюсь. Жизнь есть везде. Другое дело, что мне уже здоровье не позволит наслаждаться блатной романтикой.

- Отлично, вы еще и бывший зэк, - не подумав, ляпнула.

- Катюша, следи за язычком своим. Чтобы больше я такого от тебя не слышал.

На этом наш разговор застопорился и Генрих Эдельбертович еще немного посидел рядом со мной, потом оставил одну. Я встала, легко пошатываясь, и добрела до балкона. Распахнула тяжелые створки и босиком вышла на непокрытую крышей лоджию. Ледяной холод от плитки, промозглый мартовский ветер пробуждали, приводили в себя, давая понять, что это не сон.

У Амирова был большой, просто огромный дом в три этажа. Территория вокруг тоже поражала масштабом, и лишь где-то вдалеке виднелся забор, за которым начинался густой темный лес.

- Екатерина Михайловна, - ахнул женский голос за моей спиной, - Ну что же вы творите? Раздетая вышли на улицу, хотя сами только встали из обморока!