Сегодня выдался ясный и довольно теплый для зимы день, и мы выехали в соседнюю деревеньку, Аксаковку, и там разбирались с обманщиками прямо на месте.

Крайнов молчаливо наблюдал со стороны за тем, как я из примерной ученицы превращаюсь в злобную фурию и, кажется, ему это нравилось. Но это ведь была не настоящая я!

Пообещав старосте – рослому детине с суровым обветренным лицом – что в следующий раз лишу его не только должности, но и половины участка, я гордо направилась к своей карете. Трость все еще была при мне и, почувствовав некоторую слабость, я опиралась на нее, уверенно преодолевая расстояние между мной и графом.

- Думаете, его впечатлила моя речь? – спросила его, заглядывая в темные и немного лукавые глаза.

- Думаю, да! – уверенно ответил он, одаривая меня легкой полуулыбкой. - Но тебе теперь предстоит постоянно соответствовать образу строгой, всезнающей и справедливой хозяйки! – напомнил тут же.

Я картинно вздохнула – куда ж мне теперь деться-то!

Константин галантно распахнул передо мной дверь кареты, а я вежливо ему улыбнулась и воспользовалась поданной мне в помощь ладонью.

В дороге мы говорили немного, преимущественно потому что мне этого не хотелось: оказываясь с ним наедине в столь ограниченном пространстве, я испытывала дикое волнение и ужасно боялась себя выдать. Я все время смотрела на бескрайние заснеженные поля и коротко отвечала на его реплики.

- Вы выглядите обеспокоенной, - неожиданно произнес он, и я тут же вздрогнула и посмотрела на него.

- Глупости, что вы такое говорите, граф!

Он немного прищурился, словно пристальнее вглядываясь в меня.

- Скажите, вас тяготит моя компания, Риана?

Я удивилась такому вопросу: ну не мог он не понимать и не видеть того, что происходило со мной на самом деле.

- Пока что вы были весьма полезны для меня… - начала я.

- Я знаю, - перебил он и немного придвинулся ко мне, оказавшись теперь ровно напротив.

- Но все же… вы как будто – боитесь меня!

- Право, вы глубоко заблуждаетесь! Я не боюсь вас! – усмехнулась ему в глаза, а внутри при этом что-то болезненно сжалось.

- Но вы продолжаете держать меня на расстоянии от себя, словно я прокаженный! – утвердительно заявил он.

Я не скрывала удивления.

- Позвольте, но ведь вы сами в этом виноваты, граф! Разве не вы так горячо и яростно выставляли меня мошенницей и обвиняли в корыстности и неискренности, думаете так легко забыть нанесенное вами оскорбление?

Я неожиданно разозлилась, наконец-то осмелившись высказать ему все, что думаю!

- Вы точно сердитесь на меня! – услышала в ответ я насмешливую фразу, вместо вполне ожидаемых оправданий и извинений.

-Да вы просто…

«Невыносим», «неисправим», «наглый до отвращения» - хотела сказать ему, но не успела, потому что он обнаглел на столько, что вдруг позволил себе поцеловать меня: вот так прямо посреди моей реплики, не спрашивая дозволения и вообще не интересуясь моим мнением на этот счет. Он поцеловал меня так, что мне вдруг показалось, будто я падаю в пропасть, растворяюсь в нем, перестаю быть собой, перестаю существовать, словно нет в моей жизни ничего важнее одного этого поцелуя…

Прохладные ладони коснулись моей шеи, и легкий холодок электрическим разрядом прошелся по коже. Я вздрогнула, попыталась отстраниться и вдруг поняла, что не могу этого сделать. Граф нависал надо мной, правая его рука уже пыталась проникнуть за полы моей шубки, а левая обхватила затылок и не позволяла отстраниться.

Я разозлилась так сильно, что смогла оттолкнуть его. Мне не хотелось, чтобы меня подавляли снова! Когда мужчины начнут интересоваться моим мнением на свой счет? Это что сейчас совсем не принято?!