Шум и суматоха усиливались, люди высыпали на улицу и ошарашено уставились наверх, где молодая графиня, перебравшись через кованые перила, стояла на краю между жизнью и смертью.

Граф Богданов был тут же, и глаза его округлились от ужаса и негодования, когда он увидел сию картину.

- Как она посмела! – возмущенно вырвалось из его уст.

Кто-то в толпе услышал и тут же подхватил его слова.

- Как она посмела? Да уж ясно, ирод, что не по доброй воле девочка за тебя пошла, не от счастья слезы проливала у священного алтаря! – голос принадлежал престарелой княжне Доровской.

- Скольких ты уже извел, душегуб проклятый! – вторил другой женский голос.

- И мы хороши, каждый раз смотрим на это спокойно и пьем за «счастье» молодых! – а это уже негодующий голос полковника Сводина.

- И ведь и это ему с рук сойдет! – еще один возмущенный вопль.

Лицо графа побагровело от злости.

«В моем доме! Прямо мне в глаза сказать такое!»

- Конечно, сойдет и будет сходить до тех пор, пока мы все будем молча наблюдать за тем, как он издевается над невинными девами!- снова не унималась Доровская.

Граф ослабил ворот рубахи, неожиданно почувствовав жар и нехватку кислорода.

- Я прикажу вас всех вышвырнуть вон, а эту снять оттуда и как следует выпороть! – грозно произнес он, несмотря на сухость во рту и давящую в виски боль.

- Выпороть говоришь? За что же, интересно знать?

Снова раздался возмущенный голос.

  «Кто на это раз?» - озираясь по сторонам, подумал граф.

- Кто это сказал?! – возмущенно и хрипло произнес Богданов, пытаясь растолкать собравшихся.

 А в это время несколько человек уже собрались у дверей балкона, намереваясь их выломать.

Молодой австрийский гость оказался самым ярым и напористым: расталкивая стражу графа, он навалился на дверь собственным плечом и, не без усилия, распахнул ее.

- Не подходите, отойдите назад, она может испугаться и упасть! – резко и грубо приказал он остальным.

Девушка на балконе смотрела пряма на него, обернувшись вполоборота, и взгляд ее был затуманенным и даже безумным и в то же время совершенно обреченным и решительным.

- Что вы здесь делаете? – спросила она, продолжая балансировать на самом краю выступа.

- Я пришел, чтобы спасти вас! – уверенно ответил молодой человек и сделал шаг ей на встречу.

- Не смейте! Не приближайтесь! – предупредила она, и он замер на месте, увидев, как дрогнули тонкие пальчики, сжимающие металл.

- Меня не нужно спасать, граф! Я не хочу жить! – заверила его она.

- Не делайте этого! – скрывая подступающее отчаяние, воскликнул Эрик.

- Почему? Разве вы сможете спасти меня от того, что меня ждет в этом браке? Вряд ли, граф, но мне приятно знать, что я разглядела в вас чистую душу доброго человека еще тогда и не ошиблась!

- Сударыня, скажите, что мне сделать, чтобы спасти вас? Я готов на все! – пылко выкрикнул австриец, снова пытаясь приблизиться к девушке, но она и тут заметила его порыв, предупреждающе качнув головой.

- Вы не знаете, о чем говорите, но если вы так благородны, как пытаетесь мне показать, выполните мою последнюю просьбу! – с мольбой произнесла девушка.

Эрик оказался во власти этого взгляда, теперь уже совсем другого,  с надеждой смотрящего ему прямо в душу.

- Какую просьбу? – тяжело сглотнув, спросил парень.

- Спасите мою сестру, Алису, от такой же участи! Женитесь на ней, граф, и берегите ее! – вдруг вымолвила она.

Эрик застыл, ошеломленный сказанным.

«У нее есть сестра? Я должен жениться на ней?» - он посмотрел на княгиню и потонул в глубине ее отчаяния и боли.

- Я сделаю это! – словно в бреду, не своим, чужим голосом, ответил он.