- Мой слуга рассказал мне о том, как совершенно случайно забрел в ваше имение за два дня до моего прибытия и о том, как ваша дочь, а затем и вы приняли его за меня. Сия оказия настолько позабавила его, что он решил немного вам подыграть и посмотреть, как скоро вы заметите разницу, - невозмутимо начал вещать Крайнов.

- Да как он посмел! – севшим от возмущения голосом проговорил отец.

Граф же лишь отмахнулся от него небрежным движением руки.

- Не беспокойтесь, за свою дерзость он уже получил наказание! Но все это не меняет сути дела: я глубоко оскорблен и не собираюсь с этим мириться! Как могли вы принять какого-то крестьянина за благородного графа? Кажется, отец говорил, что вы с ним давние друзья, и я сам в юношестве бывал у вас в гостях, так неужели так сложно было заметить разницу? – выражая на лице крайнюю степень своего возмущения, спросил Константин.

Мой дорогой папочка очень негативно относился к любой критике в свой адрес, и сейчас он явно был близок к бешенству, но продолжал сдерживаться, очень недобро поглядывая на меня и на графа.

- Кроме того, ваша дочь вела себя в моем доме крайне вульгарно! Сильно сомневаюсь, что ее можно назвать образцом воспитанности и благочестия, - хмыкнул парень, небрежно кивнув в мою сторону.

Тут уже у меня язык зачесался сказать ему в ответ что-то этакое.

- Значит, если я правильно вас понял, вы, граф, не намерены жениться на моей дочери? – продолжая радовать меня своей необычайной силой воли, произнес отец.

- Ни в коем случае! – с усмешкой отозвался напыщенный индюк, и теперь мне почему-то не терпелось расцарапать ногтями его физиономию.

Отец не выказывал ему своего недовольства и даже не спорил с ним: в какой-то момент я поняла, что он смотрит на графа почти с гордостью, а вот вся его желчь и злоба как раз таки предназначены мне.

«Наверное, мечтает сейчас о таком же сыночке, как этот…» - с досадой подумала я.

- Держите вашу «очаровательную» дочь подальше от меня и моего имения и зарубите себе на носу, что вам не видать денег и связей моего отца, князь! – а вот это было очень резко сказано.

- Ты дерзишь мне, щенок! – все же взбеленился отец.

- Я могу себе это позволить! – усмехнулся в ответ граф.

Папа снова начал багроветь лицом - явно от злости, а не от жары...

- Собственно, ради того, чтобы разрешить все недоразумения, я сюда и прибыл, и теперь уже могу покинуть ваш дом со спокойной совестью! – закончил он, отвесив отцу небрежный поклон.

«Совестью? О какой совести идет речь? У тебя ее и в помине не было!»

Я не знаю, какой черт дернул меня, но я проскользнула за дверь следом за графом и, ухватив его за ладонь, попыталась развернуть лицом к себе.

Он позволил мне это сделать, и снова наши взгляды скрестились: и в его глазах было столько превосходства и довольства, что я брезгливо отдернула от него свою руку.

- Благодарю за оказанные старания! Вашими трудами меня сегодня накажут: надеюсь, мне достанется хотя бы не больше того, что «досталось» вашему шуту! – процедила я сквозь зубы.

- Жаждете увидеть в моих глазах жалость? По мне, так вас давно пора начать воспитывать, сударыня, жаль только, что в нашем обществе все привыкли сюсюкаться со своими детьми и взращивать из них совершенные ничтожества! – отозвался он.

- Действительно жаль! – многозначительно посмотрев на графа отозвалась я и поспешила вернуться в дом, чтобы не ухудшить свое и без того тяжелое положение.

***

В тот день я вернулся домой в хорошем расположении духа: даже несмотря на то, что при этом я промок до последней нитки - здоровью моему это все равно не повредило.