— Руяна, отнеси ягодного отвара наверх, — проронила Росья, возвращаясь в натопленные сенцы.

— Всё сделаю, — настиг уже на лестнице озадаченный ответ помощницы, но чернавка так и осталась простаивать в сенцах.

Оказавшись у дубовой двери, Росья, толкнув её, вошла в светлицу. Рыжая всё дремала на лавке, пряча нос — к холоду, знать. Тихо пройдя к сундуку, откинула крышку и вытянула сорочку — не даром она ей попалась сегодня. Скинув мокрую одежду и свернув, положила ее в плетёнку. Потом неспешно переоделась в чистое, расплела косу, встряхнув потяжелевшими влажными волосами, рассыпая их по спине.

Не припозднилась и Руяна, принеся отвар. Вкусный аромат ягод вмиг заполнил светлицу, Росья приняла питьё, поданное заботливо девкой, стараясь унять прошибившую дрожь. Лицо обволок пар. Прикрыв ресницы, сделала острожный глоток, и мгновенно получше стало. Вдыхая глубоко запах лесных плодов и грея руки о черепяную плошку, она подняла взор на замолкнувшую чернавку.

— Если отец позволит, поедешь со мной? — вопрос вырвался просто и как бы невзначай, но душа зашлась от одной мысли, что Доброга согласится отдать дочь, и волей-неволей, придётся покинуть Елицы. А Руяну здесь ничего не держало. Родственники немногие её живут далеко за рекой, и за пазухой у неё деток нет. А в огромных палатах будет где развернуться, хотя такая жизнь суетная, где народу больше, чем тли на дереве, что порой и на улице не разойтись, тяжела будет деревенской простушке. Однако чернавка вдруг просияла, и залегла во взоре искра любопытства.

— А что бы не поехать? — встрепенулась она, ожив. — Велишь коль, так вещи соберу, а как же.

«Вот кому радость…»

— Останься со мной, — попросила лишь Росья и, отставив плошку, устало откинулась на постель, смежив веки.

— Разберу пока вещи Станиславы, — только и услышала она.

Под покоившуюся ладонь подлезла кошка, приластилась. Росья погладила её по мягкой шёрстке. А тяжёлые думы уносили далеко. Чернавка всё же несколько раз выходила, благоразумно не стала лишний раз тревожить притихшую хозяйку болтовнёй, хотя Росья ощущала, что той так и не терпится рассказать новости о происходящем внизу. Потом Руяна вновь вышла, но на этот раз надолго, видно готовила к ночлегу места для гостей. И как бы ни пыталась Росья поверить, а всё не могла, что под одной кровлей будет с знатными гостями, да какими — с самим Дарко Мстиславовичем и его людьми. Выходит, тот, кого она видела в своём видении, был старший сын князя. Росья пыталась припомнить его черты, каким узрела его в видении, но не выходило, только остался в памяти пронзительный взгляд карих глаз, в глубине которых сверкал иней. А взгляд Дарко окутывал. В его глаза хотелось смотреть неотрывно. Росья смутилась от собственных дум, вспыхнуло лицо жаром. Она заворочалась, но княжич никак выходил из головы, и его грудной тягучий голос беспрерывно звучал далёкими отголосками где-то на краю дремлющего сознания.

Очнулась Росья тогда, когда ливень прекратил колотить по запертым ставням, и поняла, что день уж закончился — смеркалось быстро. Руяна запалила светцы, принесла ушат разбавленного в кипятке травяного настоя, заставив подняться хозяйку. Не умолкая, рассказывала о гостях да богатстве их и о том, как повезло Росье.

Росья же, чувствуя непомерную, сама не ведая от чего, тяжесть на плечах, опустила ступни в горячую водицу. Всё пыталась унять клокотавший страх внутри, трепетала, что осенний лист. Неведенье страшило. И уж скорей бы отец принёс утешение. Руяна, видя беспокойство хозяйки, взялась расчёсывать волосы, напевая тонким голосом заговор на крепкий сон.