И сколько не готовили Рике к подобной судьбе, сейчас она ощущала себя узницей, вроде тетки Авроры. Хотелось открыть окно напустить в карету запахов цветущих деревьев. Хотя бы в знак протеста. Только права ведь Магдалена, кроме головной боли, ничего этим жестом детского упрямства не добьешься.

Колеса кареты время от времени поскрипывали, жалуясь на тяжесть горных дорог. Постоялые дворы сменялись небольшими поместьями, где вассалы с радостью принимали на ночлег молодую графиню со свитой. Можно было отдохнуть с удобствами, можно было прогуляться по хозяйскому саду, разминая затекшие от постоянного сидения ноги. До самого хребта путешествие можно было назвать легким и приятным. Единственное, на что могли пожаловаться Фредерика с компаньонкой, это скука.

К концу третьего дня Фредерике казалось, что она выспалась уже на несколько лет вперед. И, все равно, ей с трудом удалось разлепить веки, когда в дверь комнаты постучали.

- Ваше Сиятельство! Капитан вашей стражи послали будить! – голос хозяйской горничной, которую в знак высокого доверия приставили заботиться о высокой гостье.
- Что, уже? – Судя по голосу, Магдалене, которая к неудовольствию Фредерики вчера молилась допоздна при свете лампы, ночь тоже показалась возмутительно короткой.

В утренней гостиной уже был подан нехитрый, но сытный завтрак. Хлеб, ветчина, сыр, яйца. На особые изыски времени не было. Сегодня обозу предстоял путь через перевал. И надо было спешить, чтобы успеть засветло спуститься с гор. Поэтому, подчиняясь суровому взгляду командира охраны, Фредерика наспех проглотила свой завтрак.

Спросонку кусок не лез в горло. К счастью, это заметила сердобольная хозяйка поместья и быстро распорядилась добавить побольше снеди в заготовленную заранее корзину с припасом. «Будет не только на обед, но и хватит закусить в пути» - заботливо уговаривала она, упаковывая подарки в карету, где уже сидели Фредерике и Магдалена. Кроме того, под ноги дамам бросили несколько овечьих шкур мягкой выделки. А под жаровню подложили подкладку из бычьей кожи, чтобы ненароком не случилось пожара. Фредерика, в свою очередь, поблагодарила хозяев и оставила хозяйским дочерям по паре булавок для волос.

Булавки были серебряными, точная копия тех, что украшали прическу самой молодой графини. Целую шкатулку таких булавок вручил Фредерике отец перед отъездом, наказав не жадничать, оставляя людям добрую память. Наконец-то все возницы расселись по своим местам, стражи распределились, как велено, и обоз тронулся.

Как и задумывал капитан, оставшуюся равнинную часть дороги путешественники преодолели в предрассветных сумерках. Небольшие селения, попадавшиеся по обе сторон дороги уже не спали. Слышны были конское ржание, мычание коров и прочие, присущие справному крестьянскому подворью, звуки.

Возле одного такого подворья остановились ненадолго, чтобы дамы могли привести себя в порядок и перекусить не на ходу. Ели все равно из своих запасов, здесь, в предгорьях, земля была каменистой и скудной. Дочери графа, конечно, не отказали бы в приеме, но лишнего по весне у людей не было, самим хватило бы. Вот чуть позже, когда настанет пора проверять стада, и потом, когда пойдет лесная ягода. Но не сейчас.

Еще ближе к горам мычание сменилось блеянием овец или коз. Тут уже не утерпела Фредерике, упросив командира стражи сделать еще одну, совсем-совсем короткую остановку. Наградой за упорство ей была небольшая плетеная корзинка с козьим сыром. А еще – счастливые глаза крестьянки, сжимающей в натруженной руке монеты – щедрую благодарность.