Камеристка скривилась. Служанка все еще стояла на пороге и чего-то ждала.

— Вы можете быть свободны, — спустя несколько секунд неловкого молчания сообразила я, глянув на нее.

Та тоже присела в поклоне и мгновенно ретировалась.

— Здрасьте? — зашипела пришедшая. — Здрасьте?! Ты теперь герцогиня, Ариадна! А манеры, как у поломойки!

Я сглотнула. Насколько помнила из исторических романов, камеристка — это кто-то вроде горничной или личной служанки. Вряд ли слуги имеют право так себя вести. Что-то здесь нечисто. Но вот что? И поверит ли она мне, если я признаюсь, что не та, за которую меня все здесь принимают?

— Ну? Что ты молчишь, Ариадна? — раздраженно спросила брюнетка.

— Я исправлюсь, — пискнула, опустив взгляд.

Но, кажется, это только еще больше разозлило черноволосую. Она подошла ко мне сзади и хлопнула рукой по спине.

— Не горбись! Так аристократки не ходят! Боже, да что с тобой? От счастья умом тронулась?

— Простите, — голос звучал неуверенно. Почему-то эта черноволосая дама внушала подсознательный страх. Хотелось держаться от нее подальше. Всей моей воли хватило только на то, чтобы не отойти от нее. Нет, нужно притвориться этой самой Ариадной, чтобы выведать у брюнетки как можно больше информации. Признаться о том, кто я на самом деле, всегда успею.

Приняв решение, я распрямила плечи. Не зря же в театральный кружок в универе ходила. Несколько раз. Ладно, если быть точной, — два. Потом как-то не до него стало. Но могу немного и поиграть роль. Если это поможет разобраться в ситуации.

Я прочистила горло и, пока камеристка закатывала глаза, уже ровным голосом сказала:

— Ты права, это все стресс. И голова раскалывается так, словно меня по ней стукнули.

— Это последствия заклинания. Не забывай, что на тебе стоит очень сильная и древняя защита, которая не дает твоему муженьку убить тебя раньше времени. Наложила ее как раз во время венчания.

— Убить… меня? — прошептала я и испуганно посмотрела на черноволосую.

К счастью, в это время она отвлеклась от меня, разглядывая что-то за окном, и, кажется, ничего не услышала. А я в это время снова взяла себя в руки и, опять прокашлявшись, спросила:

— Напомни-ка мне, за что он должен меня убивать?

Камеристка резко обернулась ко мне и, вихрем подлетев, приложила ладонь ко лбу. Я не успела отшатнуться.

— Жара нет, а странно, говоришь так, будто у тебя бред. Ариадна, соберись! Чем скорее вы закрепите связь, тем быстрее все получат то, чего жаждут.

— А-а-а, — я даже не сразу нашлась что сказать. — Да, конечно, я… Как раз…

— Я уже распорядилась, чтобы тебе наполнили ванну.

В этот же миг в дверь снова постучались. И как только я, тренируя властный голос, дала разрешение войти, внутрь гуськом прошествовали пять одетых в серые платья женщин разных возрастов. Все в белых чепчиках. Каждая несла по два деревянных ведра, от которых поднимался молочный пар. Только сейчас я заметила ширму в углу комнаты. Служанки направились прямиком туда, а потом раздался звук льющейся воды.

Мы с камеристкой молча наблюдали, как каждая из них с поклоном удаляется. Когда вышла последняя, черноволосая закрыла дверь на ключ.

— Повернись, — потребовала она.

Я послушно подставила ей спину, ощутив, как с каждой расстегнутой пуговицей сзади вдохи получаются все более глубокие. Только когда платье упало к ногам, я вдохнула полной грудью. Из-за переживаний даже не обратила внимания на то, что мне не хватало воздуха. Голова сразу закружилась, видно, от переизбытка кислорода.

В одной легкой белой сорочке я вошла за ширму и обнаружила там большую медную ванну. Скинула сорочку и, потрогав воду кончиками пальцев, погрузилась туда по грудь.