Беру салфетку, дрожащими руками мочу ее и провожу по глазам Клемондского. Перед столькими зрителями сложнее действовать, их пристальное внимание сковывает.

– Брось, ты умница, – герцог ловит мою руку и слегка сжимает ее, – а они все никто, – договаривает и целует кончики моих пальцев.

– Кхм, – лекарь тактично прячет глаза, остальных же ничего не смущает, они, наоборот, поддаются к нам поближе.

Через несколько секунд я заканчиваю–таки с глазами и произношу дрожащим голосом.

– Попробуй открыть.

Герцог морщится, как будто с трудом распахивает глаза, но, главное, распахивает!

– Хвала Свету, – произношу с облегчением. – Господин лекарь, мне точно нужна ваша помощь, хоть я и не подвергалась атаке венус катчерус в отличие от Артура.

На пределе нервного напряжения невольно вспомнилось и название опасного растения.

– Венус катчерус? Откуда он здесь? – удивленно восклицает лекарь.

– Там, – машу рукой на окно. – Артур подошел к нему, склонился, я не сразу признала его, выглядит–то красиво, притягивает взгляд, а когда крикнула отойти, было поздно. Артур уже вдохнул пыльцу и упал, – договариваю и всхлипываю.

– Не надо, моя дорогая, вы большая молодец, привели его сиятельство в чувство, – успокаивающе произносит лекарь.

– В самом деле, Грейс, я здесь пострадавший, а мы все утешаем тебя, – шутливо вторит ему Клемондский. – Ох, а глаза–то болят, жжется так, может, еще что–то нужно сделать.

– О нет, я плохо промыла, поздно спохватилась, – тут же начинаю паниковать.

– Держите себя в руках, леди, – произносит лекарь по–деловому, – а вы, ваше сиятельство, запрокиньте голову назад, посвечу в зрачки.

– Нужно было сразу их промыть, но Артур начал кашлять, я увидела пыльцу во рту, только там догадалась промыть, а здесь нет, – продолжаю причитать.

– И правильно сделали, попадание через горло в желудок грозит гораздо более серьезными последствиями, вы спасли своему жениху жизнь. Я сейчас посвечу в глаза, будет немного больно, – обращается лекарь уже к герцогу.

– Ааа! Джеймесон, вы в своем уме? Это ужасная боль! – буквально кричит Клемондский.

Инстинктивно хватаю его за руки, стараясь поддержат.

– Сейчас закапаю, станет лучше, – спокойно произносит лекарь, быстро проводит процедуру и спрашивает. – Лучше? Эти капли должны были вывести весь отработанный токсин.

Герцог несколько секунд молчит и часто моргает. Все присутствующие смотрят на него безотрывно, затаив дыхание. Наконец, он поднимает голову и широко открывает глаза. И я сразу понимаю, что что–то не так.

– Лучше, Джеймесон, но перед глазами словно белая пелена, я едва различаю предметы.

25. 25

Почему–то теперь мне становится страшно не за Клемондского, а за всю ситуацию в целом. Куда я ввязалась? Здесь явно творится что–то нечистое. Причём, если статуэтка в офисе падала три раза, а бед с герцогом приключилось только две, то еще одна впереди. И что–то очень боязно по поводу того, какая она будет. Тут и на меня рикошетом попадает.

Приключения в городке с ярой поклонницей герцога я не рассматриваю, как опасность, и даже внезапное появление кареты, едва не наехавшей на нас, тоже не рассматриваю. Стили управления транспортными средствами, к сожалению, у все разные, единого эталона никто не придерживается, да и он официально не принят, это факт.

По той же логике можно, конечно, и падение кареты Артура в реку считать чистой случайностью, и я бы так, возможно, смогла подумать, всякое бывает, колесо было плохо прикручено, неровная брусчатка на мосту, мелкие камни никто не убрал, но! Плохо прикрученное колесо – это уже намек на преднамеренное покушение на жизнь Клемондского и мою за компанию. Да и его кучер ускакал, бросил нас.