Сразу приосаниваюсь, за невесту вступается, то бишь за меня. Возмущенно смотрю на людей, но от надежного бока герцога не отлипаю.

– Простите, ваша светлость, – осмеливается говорить один из присутствующих, – матушка ваша приказала, сказала вам понравится, если мы так вас встретим.

– Да, – подхватывает какая–то женщина, судя по фартуку на ней, повариха, – еще хотела, чтобы мы со свежеиспеченным хлебом и солью встречали, да рисом обсыпали, но слишком поздно мы узнали, что вы едете, не успели, как следует подготовиться. Простите, – она виновато склоняет голову.

– Наградил Свет матерью, – тихо бормочет герцог, тяжело вздыхая. – Хорошо, все свободны, расходитесь! И больше никогда никого так не встречайте, имейте ввиду! И хлеба с солью не надо, всю еду оставьте на кухне, потом подадите в столовую, когда время придет. Больше никакой самодеятельности!

– А ежели госпожа прикажет? – спрашивает первый.

– Я хозяин этого дома, Эдмонд, намек ясен? – Клемондский выгибает бровь.

– Более чем, ваша светлость. Все слышали? – он поворачивается к толпе. – Приказы госпожи согласовывать со мной! Это чтобы к вам с невестой не ходили по каждой ерунде, – произносит, доверительно наклоняясь к нам.

– Иди уже, Эдмонд, – устало качает головой герцог. – О наших вещах, я надеюсь, сам позаботишься? И извозчика с лошадьми надо накормить, и предоставить ночлег, нечего им в темноте обратно возвращаться.

– Ваша светлость, а где же ваша карета? – спрашивает Эдмонд, смотря изумленно на незнакомого возницу.

Видимо, за скандированием наших имен, никто не обратил внимания, на чем мы с Артуром приехали.

– Нет, ее, Эдмонд, как и лошадей наших нет, – говорит герцог, театрально вздыхая.

– Как? И Джона тоже? – в ужасе спрашивает слуга.

– А Джона в первую очередь нет, – кивает Клемондский, – да. Ведь Джон нас с Грейс и бросил погибать в бурлящей реке, ускакал, даже не взглянув в нашу сторону.

И тут наступает полнейшая тишина, каждый присутствующий переваривает услышанное. Шок от встречи обеспечен не только мне, это радует.

– Ладно, вы слышали приказ его светлости, – первым приходит в себя Эдмонд, не зря он среди них главный, соображает, как реагировать, быстрее других, – расходимся! И чтобы сегодня не попадались на глаза!

Слуги исчезают очень быстро, думаю, никому не хочется нарваться на гнев хозяина. Ночь у них веселая выдалась – сначала госпожа ерунду приказала, потом сам герцог оказался крайне недоволен устроенным сюрпризом, а теперь еще получается, что Джон нас бросил погибать. Эдак и на других ложится тень предательства.

– Как ты живешь с таким количеством людей под крышей? – произношу, когда мы остаемся одни и неспешно шагаем ко входу в поместье. – Или это я отвыкла, ведь у меня даже служанки нет, периодически приглашаю помощницу для уборки, но не более.

– Забыла? Я здесь постоянно не живу. Тут всем заправляет матушка, я же и сам предпочитаю меньшее количество людей в обслуге, но многие из них с нами очень давно, целые поколения, служащие нашему роду не первое десятилетие. Как их выгнать на улицу? Они почти семья, – отвечает герцог с мягкой улыбкой на губах.

Невольно любуюсь им. Сейчас он выглядит таким простым, таким домашним и очень добрым. Есть в нем хорошее.

– Ты, – начинаю, толком не зная, что сказать, но очень хочется высказать свое восхищение.

Однако, мне не дают выразить мысль.

– А свою настоящую семью ты не хочешь встретить, как подобает? – доносится надменный голос со стороны парадной двери.

Вот и матушка пожаловала. Начинаем следующий акт пьесы.