Подъезжая, набрала сержанта. Он встретил меня лично. Рыжий веснушчатый парниша, лет двадцати пяти, со смешно оттопыренными ушами. Мне ведь столько же, а чувствую себя рядом с ним старухой. Жизнь оставляет на нас отпечаток. Учит. Испытывает. Закаляет. Возраст значения не имеет.
Он что-то тараторит. Расхваливает доблесть и находчивость коллег. Смотрит на меня сочувственно. К этим взглядам я привыкла. Любопытства с долей злорадства. Наигранное сочувствие. Никому ведь и дела нет до моих переживаний. Всем бы только кости перемыть. Смаковать грязные подробности. Прошла не один раз. Пережила. Привыкла.
Ведет меня в морг. Забываю дышать. Превращаю в один сплошной нерв, натянутый как струна. Хочу развернуться и убежать. Продолжаю идти за сержантом и еще каким-то присоединившимся к нам полицейским.
У морга нас встречает патологоанатом. Что-то говорит. Спрашивает. Не помню. Отвечаю на автомате. Я уже там рядом с телом. Несколько секунд отделяют от правды.
- Подумайте еще раз. Вы же понимаете взрыв… - врач тщательно подбирает слова. – Это уже не труп в привычном для вас понимании.
- Показывайте! – они все же делают еще одну попытку меня отговорить.
Идиоты. Что мне до трупов. Если страшнее его смерти удар сложно себе вообразить.
Меня подводят к чему-то завернутому простыней. Безликая горка. Сложно даже представить – это когда-то было человеком. Только вопрос кем?
Патологоанатом приоткрывает простынку. Впиваюсь взглядом в разорванные части тела. Головы нет. Или я ее не вижу. Многое не различить. Кровавая ужасающая мозаика. Смотрю на уцелевшую кисть руки, почти не тронутую огнем.
Орлов – ты подонок. Сдерживаю улыбку радости. Но вздох облегчения все же вырывается наружу. Я узнаю его из миллиона. Из сотен тысяч. Меня не обмануть. Мужики расценивают мою реакцию по-своему:
- Мы провели ряд экспертиз. Сняли отпечатки пальцем. Ошибка исключена. Так что Елизавета Петровна, можете жить спокойно.
Я лучше любой экспертизы. Его тело, мне никогда не забыть. Ни с кем не спутать. Я изучила каждый миллиметр. Каждый изгиб. Каждый шрам. Досконально с особым пристрастием. Его запах учую, как собака.
Как можно быстрее сваливаю. Мне тут больше делать нечего.
- Я еще позвоню вам, чтобы уладить формальности, - говорит мне вслед сержантик. Киваю. Не оборачиваясь. Я вновь могу дышать.
Нет. Его смерть я бы почувствовала раньше звонка. Где бы он ни был. Я всегда буду ощущать стук его сердца. Все нервы. Позволила панике овладеть собой. Повелась.
Прислоняюсь к забору. Закуриваю. Руки все еще дрожат. Давно я не испытывала такой встряски. Что сие представление значит для меня? Пока мыслей нет. Но они появятся. Только немного приду в себя.
Домой возвращаюсь пешком. Медленно. Неторопливо. Нужно хоть немного привести нервы в порядок. За эти несколько часов я стала старше еще на пару лет.
Поворачиваю ключ в замке, переступаю порог. Ко мне с радостными воплями летит маленькое чудо.
- Мама! Мамочка пришла! – поднимаю малышку на руки, утыкаюсь носом в каштановые волосики. Все плотину прорывает. Рыдаю навзрыд.
- Елизавета Петровна, а я вам звонила. Вы трубку не брали, - в прихожей появляется няня. – Мы только недавно вернулись. Мая уже поела. Вела себя отлично.
- В полиции была, - бросаю растерянно, продолжая прижимать родную кровинушку. – ты ж моя умничка, - расцеловываю свое сокровище в пухлые щечки.
- Да, я слышала о… - она осекается. – Но все, теперь можно забыть! – пытается подбодрить.
- А мне папа смотри, что подарил! – кроха лепечет восторженно. Ставлю ее на пол. Она убегает в комнату и возвращается с огромным плюшевым дельфином. – Смотри!