Внезапно до меня донесся удар, как будто кто-то рухнул со всей силой.

— У тебя всё нормально? — Я поскреблась в дверь.

Ответом стала тишина.

Я не колебалась ни секунды, когда рванула на себя дверь в ванную, надеясь, что та не заперта. Повезло.

Алексис сидел в ванне, неловко держась за бортик. Было видно, что он упал и теперь пытается подняться, но не может совладать с собственным телом. Он совершенно ослаб. Не знаю, достаточно кормили ли его (думаю, нет), но мужчина не мог даже встать на ноги.

Я могла бы просто помочь ему подняться или вообще оставить, чтобы не задевать мужскую гордость, но вместо этого стиснула зубы и как есть, в пышном платье, шагнула внутрь ванной. Вода лилась из душевой лейки, и юбки тотчас намокли, потяжелели. Меня это волновало меньше всего. Дурацкое лиловое платье всё равно никогда не станет моим любимым.

Я помогла Алексису встать и, дотянувшись одной рукой до мочалки, а второй придерживая его за поясницу, начала намыливать. Обнаженный он оказался куда более худым, чем показалось мне под слоем одежды. Все ребра проступали наружу. На коже виднелись свежие кровоподтеки и старые шрамы.

— Не нужно, — проскрежетал он совершенно сиплым голосом.

Но я понимала, что даже если он захочет, то попросту не сможет помыться. И решила попросту отстраниться от ситуации и помочь ему, ну, как другу или приятелю. В этом нет ничего зазорного или постыдного. Ему необходим душ. И точка.

— Расслабься, всё хорошо.

Прозвучало как-то глупо, неестественно. Но слова давались мне плохо.

Он, наоборот, весь напрягся, но не стал спорить. Лишь закрыл веки и позволил мне «хозяйничать» с его телом. Я была быстра, но аккуратна. Намыливала и смывала, стараясь не смотреть никуда, кроме лица Алексиса.

Затем, закончив, выдохнула с облегчением.

— Прости, я должна была тебе помочь. Одеться сможешь или…

— Смогу, — скрежетнул мужчина зубами, и я решила не лезть.

Постою за дверью. Послушаю.

Он вышел через несколько долгих минут. Пусть и посвежевший, но определенно слабый. Вещи свисали с него будто с садового пугала, так сильно он исхудал. Застыл на пороге, будто не зная, куда деться. Я жестом указала на кровать. Пусть лежит и отдыхает.

— Когда ты в последний раз ел? — спросила строго.

Алексис неоднозначно усмехнулся.

— Ясно. Жди.

Я принесла с кухни остатки пиршества, подвинула к мужчине поднос, заставленный едой и питьем. Набрала всего понемногу.

— Позволь мне подлечить тебя… я умею… — и объяснила, хоть Коэрли-младший и не спрашивал: — Последние месяцы я изучала теорию магии, но немного занималась и практикой, на самой себе. Вылечить раны — смогу.

— Делай что хочешь.

Прозвучало без всяких эмоций. Алексис так и сидел на кровати, не притронувшись к еде. Взгляд его был пуст.

— Куда делся тот надменный индюк, который так сильно меня бесил? — внезапно для самой себя я разъярилась.

Мужчина сощурился, как будто и сам внутренне пытался найти ответ на этот вопрос. Постоянные истязания вытрепали его, ослабили. Он перестал надеяться. Но мне было плевать — я собиралась сделать всё, чтобы однажды увидеть прежнего Алексиса Коэрли.

— Сейчас ты поешь, это приказ. Затем я вылечу твои раны. А потом ты ляжешь спать. Ясно?

— Да.

— Я должна ненадолго отойти. Чтобы, когда я вернулась, тарелки были пусты.

Разумеется, никуда мне было не нужно, разве что переодеться и высушиться — но стоять над душой у Алексиса я не собиралась. Пусть сам разбирается и с едой, и со своими мыслями.

Захватив чистые вещи и полотенце, наскоро помывшись, бесцельно я слонялась по поместью, пока прислуга носилась туда-сюда, убирая за гостями последствия застолья. Я даже помогла с посудой — хоть на меня и шикала экономка, считая, что хозяйке, да ещё и в день своей помолвки не престало пачкать руки. Но мне требовалось хоть чем-то себя занять.