Лорейн Гамильтон шептала какие-то совершенно неприличные для леди слова, пытаясь распалить его. Напрасно.
Стивена осенило.
Ее действия были продиктованы даже не страстью, а холодным расчетом. Лорейн надеялась, что он лишит ее невинности прямо здесь. И тогда он уже не сможет от нее отвертеться.
Будет обязан жениться на этой истеричной идиотке.
– Вон отсюда, сударыня, – сквозь зубы выдохнул Стивен.
Отвращение захватило его. Лорейн была леди, но вела себя как последняя продажная девка. Пожалуй, даже продажные девки были достойнее ее.
Тогда она принялась умолять. Не слушая фальшивых визгливых мольб, он набросил на нее ее же плащ и выставил за дверь. Ему противно было даже прикасаться к ней и к ткани.
Герцог велел доверенному слуге проводить Лорейн до дома. Проследить, что с ней все в порядке.
Не хватало еще, чтобы с Гамильтон что-то случилось по дороге. А такое может случиться с женщиной, разгуливающей ночью по улицам в плаще на голое тело.
Но не забота о Лорейн руководила Стивеном, а предосторожность. От такой хитрой прожженной девки, какой оказалась виконтесса, можно ожидать чего угодно.
Чтобы избавиться от неприятного осадка, герцог велел немедленно подать ванную.
Положив руки на бортики, герцог Бакстон откинулся в горячей воде, начисто позабыв о Лорейн Гамильтон.
Он думал о другой девушке. Его образ стоял пред ним, а глубокие чистые глаза как будто смотрели в душу.
Эльвина. Эльвина…
Он повторил ее имя вслух и вдруг понял, почему никак не мог прогнать ее из своих мыслей.
Дело совсем не в Алом источнике.
И не в том, что девушка стала проводником.
Дело было в ней самой.

Лорейн

Было уже после полудня, а Лорейн все лежала в постели.

Родителям она сказала, что ей нездоровится. Мать с отцом хотели вызвать врача, но Лорейн велела им убираться.

Хорошо, что им хватило ума так и сделать.

Она прогнала служанку, которая хотела помочь ей привести себя в порядок.

Леди Гамильтон выглядела откровенно неряшливо с торчащими в разные стороны, как солома, незавитыми волосами, неумытая, в пеньюаре, который требовал стирки.

Ничто в ней сейчас не напоминало бриллиант прошлого сезона. Но Лорейн было наплевать – сейчас ее никто не видел. Выряжаться было не перед кем. И она могла побыть самой собой.

Лорейн с детства любила погрызть ногти, скрывая от всех эту вредную привычку. Она очень часто обращалась к косметическому магу, который был в ужасе от их состояния.

Сейчас она сгрызла их до самого мяса.

И думала, думала.

Виконтесса не переживала из-за отказа Стивена. Из-за того, что он прогнал ее.

Она не ненавидела его. Более того, все еще Лорейн страстно желала выйти за него замуж. И полагала, что это случится.

Герцог одумается. На коленях приползет к Лорейн вымаливать прощение.

Между Стивеном и ней есть только одна преграда.

Маркиза Эльвина Пэмбрук.

Эта сучка одурманила ее герцога, околдовала. Может, даже приворожила.

Лишь она одна виновата в ссоре Лорейн и Стивена. Гадина расстроила ее счастье. Украла то, что по праву принадлежит леди Гамильтон.

Стоит лишь устранить эту надоедливую, досадную помеху и все будет как раньше.

Стивен упадет Лорейн в ноги. И она очень долго будет мучить его своей холодностью. Но потом все-таки, конечно, простит и согласится на его предложение. Которое он будет униженно вымаливать, точно кобель, жаждущий случки.

Лорейн и сама его жаждет. Ведь он так богат. И красив.

Стивен будет принадлежать ей. Иначе и быть не может.

Но сначала...

В спальню проскользнула камеристка Лорейн, которую она использовала для деликатных поручений.