А не судомойки, как думал Тадеуш

Барон оказался плотным мужчиной лет сорока с орлиным носом и густыми насупленными бровями.

Он вместе с женой встречал меня на крыльце.

– Сделай реверанс, скромно улыбнись и сердечно благодари за то, что согласились тебя принять, – шепнула моя чудесная книга. – Можешь еще выразить уверенность, что не доставишь хлопот.

Как здорово она подсказала!

Я в точности все исполнила. По-моему, получилось неплохо.

Четвид довольно кисло приветствовал меня в ответ. Взгляд его остался все таким же недовольным. Барон ясно дал понять, что не особо рад гостье.

Слуги в поместье Пэмбрука шептались, отношения между двоюродными братьями оставляют желать лучшего.

Теперь я убедилась, это – чистая правда.

Жена барона, леди Гертруда, недалеко ушла от мужа по части душевного приветствия.

Была она на десять лет моложе его. Я, опять же от других слуг, знала, что она, как и я, из простых. Раньше была прачкой.

Гертруда была разодета в бархат и шелка, но ее выдавали руки. Большие, красные, с обгрызенными ногтями.

– Какой кошмар! – тут же отреагировала Этикетка. – Перчатки! Пусть носит перчатки и не снимает даже ночью! И не какие-нибудь кружевные, а полностью закрытые, до локтя. Да и наряд… Фу, какая безвкусица!

Высокомерный тон книги мне совсем не понравился:

– Эй, ну не всем же повезло с такой чудесной помощницей, как ты.

Книжка признала мою правоту и замолкла.

Баронесса Четвид повела меня в приготовленную комнату, а я припоминала, что слышала от пэмбрукских слуг.

Барону Четвиду приспичило жениться на молодой. Но молодые леди благородных кровей были не заинтересованы в браке с немолодым, небогатым и несимпатичным бароном.

После нескольких отказов Четвид наплевал на приличия и нашел жену в прачечной.

Общество, конечно, осудило сей мезальянс. С тех пор Четвидов в высшем свете, мягко говоря, не жаловали. Тем сильнее они стремились добиться расположения Их Величеств.

– Я знаю, король лично пригласил вас на бал дебютанток, – с завистью сказала Гертруда. – Мы тоже ждем Его приглашение со дня на день.

Ох, если бы она знала, с каким удовольствием я бы не пошла на этот бал! Я заранее боялась своего дебюта.

Этикетка утверждала, все пройдет, как по маслу. Мне бы ее уверенность!

Мне выделили светлую комнату с полосатыми обоями в цветочек. Салатовое покрывало на кровати тоже было в широкую полоску. Яркие цвета контрастировали с темной мебелью.

Меня, конечно же, сразу привлек книжный шкаф. Заперт.

Надо будет попросить ключ.

Читать меня научила мама. Отец ворчал, что эта наука мне не к чему, но она была настойчива. До сих пор грустно говорить о ней в прошедшем времени, хоть с ее кончины прошло много лет.

К окну был приставлен письменный стол с множеством ящичков, тоже запертых. Я положила на него Этикетку, которая презрительно отозвалась об убранстве комнаты. Мол, Четвиды могли заселить меня в апартаменты и поавантажнее, с отдельной ванной и гардеробной.

Какое там! Я и так была в восторге. Эта комната ни в какое сравнение не шла с моей каморкой в поместье Пэмбруков!

Кстати, насчет гардероба. Мне предстояло как можно скорее им обзавестись. Маркиз Пэмбрук выделил на эти нужды определенную сумму денег. И велел, чтобы я не ударила в грязь лицом.

– Платья… – мечтательно протянула моя книга-помощница. – Новые платья… Что же ты сидишь? Поехали скорее! Я знаю одну модистку – настоящая волшебница. Мастерица своего дела!

Но совсем не наряды были у меня в голове. Несмотря на запрет маркиза Пэмбрука, я все-таки хотела навестить отца.

Мы не виделись целый год. Папа писал, что его таверна «Красная маска» процветает. Посетителей много, кухню хвалят. Иногда даже захаживают благородные господа. В письмах отец забавно шутил, что дела идут в гору, и скоро он переименует таверну в ресторан высокой кухни.