Уже хочу подняться и все-таки сделать все самому, как она с визгом вжимается в меня всем телом:

— Он уже здесь! Стоит у меня в изголовье!

Я мог бы ей ответить, что у нас еще стоит… Но не буду.

Резко поднимаюсь, и Саша тут же юркает мне за спину. Таких огромных глаз я у нее еще не видел. Стряхиваю третьего лишнего с ее подушки, подхватываю полотенце и вышвыриваю за дверь номера в коридор. Да простят меня соседи, но я хочу спать.

Возвращаюсь в комнату и в прямом смысле каменею. Везде.

На ней такие низкие пижамные штаны, что я даже вижу родинку на острой косточке бедра.

Призываю плоть к смирению и настойчиво требую игнорировать длинные ноги, родинку, линию голого живота между штанами и топом на бретельках. И особенно сильно нужно игнорировать проклятое острое плечо с ключицей, которую подчеркивают резкие тени полумрака.

Волосы кажутся бледными, серыми. А глаза наоборот двумя бездонными провалами.

— А какой твой натуральный цвет? — вдруг спрашиваю.

Не представляю даже, какой еще цвет бы ей пошел. Брови вроде темные, но женщинам в этом вопросе вообще нельзя доверять.

— Нашли время, — хмурится Саша. — Он не вернется?

— Вот забыл его спросить. Позвать обратно?

— Не смешно. Просто он такой… Такой большой.

Я завидую пауку. Дожил.

Молча закрепляю сетку с ее стороны и обхожу кровать. Саша не сдвигается, только следит за мной взглядом, как пуганная дворовая кошка.

— Кыш с моей половины.

Она отползает к себе, юркнув под тонкое одеяло. Вот там и лежи. Устраиваюсь поверх неразобранного одеяла, закрепляю сетку со своей стороны и отворачиваюсь.

Пора спать.

— Вы хотели в душ, — тут же раздается сзади.

— Утром пойду. Тихо.

Саша потянула одеяло на себя, поерзала, устраиваясь удобнее. Зашуршала гостиничной подушкой, набитой как будто целофаном. Кровать снова затряслась. Чертовы водные горки.

— Ты можешь просто не шевелиться? — рявкнул так, что он замерла на полувдохе.

— А можно придвинусь ближе?

Куда ближе? Задыхаюсь уже от персиков.

— Спи.

— Не могу! Мне страшно.

Резко развернулся, готовый наорать. Но замер. Губы искусаны до крови, глаза по-прежнему квадратные. Не притворяется. Действительно боится какого-то таракана с восемью лапками. А в каждый шорох начнет вслушиваться, точно спать не даст.

— Взрослая, говоришь? И к сложностям готова, и знала, куда ехала? Так что теперь началось, Александра?

— Просто я ненавижу пауков! А уж таких размеров! Вы его видели вообще?

— Я его даже щупал! Спи!

Она вжалась в подушку и старательно зажмурилась. Господи. Адам делал так, когда ему было шесть. Настоящий ребенок, даром что у меня стоит на нее, как на взрослую.

Тоже лег, взбил проклятую подушку. Не стал отворачиваться на этот раз. Только закрыл глаза…

— А змеи здесь есть?

Да она издевается!

— Змеи! Ау, змеи, вы тут?.. Слышишь что-нибудь? — с серьезным видом спросил Сашу.

— Нет, — ответила, закусив губу.

— Раз молчат, никого нет. А теперь спи.

Прыснула, но мигом закрыла глаза, хотя улыбка так и осталась на губах. 

Она очень красивая, когда улыбается.

Черт возьми. С какой женщиной в последний раз я так веселился в постели? И секс здесь абсолютно не причем.

— Не надо так на меня смотреть.

Заметила, что лежу с открытыми глазами и смотрю на нее. На чистое лицо без капли косметики, рассыпавшиеся по подушке волосы. На нее всю со мной в одной постели — ситуация, которая просто не укладывается в голове.

Момент какой-то дружеской платонической близости тут же осыпался, как прошлогодняя листва, обнажая истинные грани наших взаимоотношений. Нас влекло друг к другу сильнее, чем к любому другому человеку. С самого чертового знакомства мы бы и не смогли остаться друзьями.