Самые впечатлительные могли бы сравнить её с танком, самые начитанные – с фрекен Бок или собакой Баскервилей. Особым предметом её гордости можно было назвать подбородок – тройной, многоступенчатый, поросший редкими длинными волосами. Её руки были похожи на бревна, пальцы – на сосиски, а объем грудей не взялся бы измерять даже самый опытный модельер. Волосы у Веры Марковны были короткие, маслянистые и торчали ежиком во все стороны.

Конфликтовать с ней не смел даже начальник поезда – он дорожил своей жизнью. Едва Вера Марковна выплывала из своей служебной комнаты, пассажиры предпочитали помалкивать, не жалуясь на отсутствие воды, света, закрытые туалеты, заколоченные намертво окна и ­нестерпимую жару в некондиционируемых вагонах. Благодаря этому у её вагона всегда был самый высокий рейтинг по качеству обслуживания, а в жалобной книге не было ни одной жалобы – наверное, даже решившие свести счёты с жизнью предпочли бы другой способ, лишь бы не драконить эту грозную тушу.

Вышагивала Вера Марковна по вагону всегда медленно и неспешно. Да и в самом деле, куда спешить, если в пункт назначения все прибудут одновременно? Даже разнося чай в подстаканниках, Вера Марковна делала это с таким пафосом, словно находилась на званом приеме в президентском дворце. И упаси вас боже напомнить ей про сахар! Пакетики с сахаром бережно складировались на столе в комнате проводницы и выдавались ею лично только начальнику поезда или пассажирам с детьми. Сладости Вера Марковна любила очень и очень. Более опытные пассажиры уже были наслышаны об этой её слабости и заранее запасались в поездку тоннами шоколада, чтобы задобрить этот ходячий бронетанк, но это не особо им помогало – последнее время Вера Марковна предпочитала элитный алкоголь.

Вере Марковне не составляло труда поддерживать порядок на любом отрезке маршрута. После Урала вагон постепенно наполнялся зеками и прочими лихими ребятами, пахнувшими перегаром и готовыми затеять склоку по малейшему поводу. Но эта невероятных размеров женщина только одним своим присутствием способна была ликвидировать любой очаг напряжения. Достаточно было одного её сурового взгляда, чтобы пассажиры, усердно пьющие водку и за неимением фантазии наливающие её прямо себе в чай, тут же бросали пьянку,  расходились по своим койкам и мгновенно замолкали, опасаясь даже храпеть со сне.

Её голоса почти никто не слышал – в этом не было необходимости, ведь её колючий взгляд из-под густых черных бровей быстро давал всем понять, что королева здесь – она, и это не обсуждается. Хотя, кое-кому удавалось услышать её сиреноподобный голос: когда один несчастный перепутал полки и занял чужую, а в другой раз – когда в вагон, не зная здешних порядков и не соблюдая субординации, попытался проскочить мелкий продавец лотерейных билетов. Именно тогда и раздался грозный рык Веры Марковны, от которого задрожали стекла, загудели стены и завибрировали стаканы на столах, а поезд едва не сошел с рельс из-за нервного шока машиниста. Поговаривают, что несколько часов после этого даже поезд боялся стучать колёсами и ехал по рельсам абсолютно бесшумно.

Те редкие счастливчики, которые были знакомы с Верой Марковной дольше, чем одну поездку, удивлялись еще больше. Жила Вера Марковна одна в маленьком домике на окраине Иркутска. Выгнав мужа-алкоголика, она полностью посвятила себя работе. Своих детей у неё не было, хотя чужих детей она любила – во всяком случае, ещё никто не заявлял о раздавленных или травмированных в её вагоне детях даже в тех случаях, когда траектории бегущих детей и шествование необъятной Веры Марковны пересекались.