- Вот именно, вот именно. Берегите себя, диррани, вы так красивы! Вдруг он на вас переключится.

Девушка порозовела и поправила меня:

- Каддири, мне совсем чуточку не хватило до диррани.

- Ох, простите,- мы раскланялись, и я вышла на морозную улицу.

Шампунь, мыло, зубное зелье и зелье от женских дней я покупала без удовольствия и на скорую руку. Затем зашла в магазин готового платья и так же не слишком разбираясь, купила три новых комплекта и утепленный плащ.

Плащ, к слову, был не так хорош, как подарок герцога, но… Темно-серый с зеленым подбоем он отличался от накидки как день и ночь! А потому я, зайдя за угол, быстро переоделась. И проглотила следующее подготовленное семечко.

Теперь по моим плечам рассыпались огненно-рыжие кудри. А ожог от свежепридуманного цветка превратил мои губы в пельмени. Еще несколько контролируемых ожогов и слабый отек сделал мое лицо чуть одутловатым, что сильно уменьшило глаза.

Вот только такие сильные вмешательства в организм держатся очень и очень недолго. У меня меньше часа, чтобы добраться до дома!

Но что самое страшное, все эти манипуляции с лицом и губами я проделывала без зеркала, а потому не рискну снимать капюшон!

- Каддири, позвольте… О Богиня!

Я спокойно смотрела на незнакомого мужчину в весьма знакомой серо-пурпурной форме.

- Чего вам, дирр? – спросила я и громко шмургнула носом.

Он украдкой проверил меня на иллюзии, а после отступил на шаг и поднял руки:

- Обознался я, обознался.

А я, вновь набросив на голову капюшон, неспешно побрела к выходу с торговых рядов. День клонился к вечеру, народу становилось все больше, и затеряться было все легче.

Хотя я все равно подмечала серо-пурпурных людей.

«Кажется, мне не стоит больше покидать герцогский особняк», хмыкнула я про себя. А после спокойно прошла сквозь арку, покидая торговые ряды.

Все внутри меня требовало как можно скорее направиться в дом герцога. Тем более что отек уже начал спадать – это я по губам ощутила.

Но меня не оставляло ощущение чужого взгляда. Как будто кто-то за мной шел и я, уже привычно, свернула на не самую благополучную улицу. А потом на еще более не благополучную и так до практически до самого трущобного дна.

В это время суток там было относительно безопасно, особенно если соблюдать правила, нигде не задерживаться и иметь лихой, придурковатый вид. Я этим овладела в совершенстве, а потому, пройдя по тонким мосткам над замерзшей Вонючкой, вышла обратно к торговым рядам, но уже с другой стороны.

Где-то в трущобах я потеряла то самое ощущение всевидящего ока и потому с большим удовольствием остановила карету.

Правда, в этот раз я не рискнула ехать с комфортом и сошла сильно заранее.

А на подходе к особняку проглотила семечко и вернула себе свой обычный внешний вид. Не рискуя пользоваться парадным входом, я вошла со стороны кухни, прошла сквозь половину особняка и, с шумным вздохом, закрыла за собой дверь. Плюшевый диван манил меня к себе едва ли не с той же силой, что и постель, но… Нужно опустошить корзинку и отправить ее обратно.

Вытряхнув все покупки на ковер, я открыла окно и позволила корзине улететь. Проследив за ней взглядом, я закрыла створки и вспомнила, с каким недоумением наблюдала такой полет в свой первый день в Тамри. Тогда на меня навесили ярлык «лесной деревещины», но это было к лучшему – нищим тоже хочется выпендриваться. Им нужен кто-то, кто хуже них, и я была этаким блеющим ничтожеством. Но, тем не менее, вдоволь насмеявшись, они объясняли мне непонятные вещи.

«Когда я встану на ноги, то обязательно пошлю им пару корзин с едой и зельями. Не все желали мне добра, но… Я выжила, во многом, благодаря им», отметила я мысленно.