Ощущаю себя жалкой и разбитой.

Только что я была решимости послать Журавлёва куда подальше, и вот – одна улыбка перевернула мир с ног на голову.

Как вести себя дальше – не представляю.

Но и простить его не смогу. Снова и снова мыслями буду возвращаться туда.

В больничную палату. В стальной голос Артура. В тот бланк для отказника…

Выхожу из подъезда, поднимая голову наверх. В серое хмурое небо. Тяжёлое, будто нависшее надо мной.

Ёжусь от порыва ветра. Холодного, будто с Северного Полюса.

Поднимаю воротник плаща повыше.

Сердце заходится в ритме, когда взгляд падает на автомобиль, припаркованный у тротуара.

Разрывает грудную клетку.

− Привет. – Журавлёв невозмутим.

Выходит из-за руля, облокачиваясь на дверцу автомобиля. Лениво, как будто заехать в этот район города для него не составило никакого труда.

И мир разбивается вдребезги. На тысячу осколков.

Не дышу. Смотрю на него как рыба, выброшенная на берег.

Не могу понять, зачем он здесь.

Поиздеваться? Снова обвинить меня в измене?

Или привёз какие-то вещи, которые я позабыла забрать?

− Что ты здесь делаешь? – Спрашиваю строго.

Складываю губы в плотную линию, стараясь не поддаваться на провокации.

− Только не говори, что ты приехал навестить дочь. – Ёрничаю.

Замечаю, как Артур выдыхает. Нервно. С каким-то надрывом.

И кадык странно дёргается.

− Нет. Пока нет… - качает головой.

Его решительность улетучивается. Моя же – только крепнет.

А ещё обида и злость накрывают с головой. Думать спокойно не дают.

− Тогда уезжай. – прожигаю его взглядом.

Огибаю автомобиль, который мы покупали совсем недавно. Чёрный. Лакированный. С литыми дисками.

И ностальгия какая-то накатывает.

− Катя! – Цепкие пальцы защёлкиваются на запястье наручниками.

Не дают пошевелиться. Сделать лишнего шага.

Взрываюсь. Оборачиваюсь к супругу, сверкая глазищами.

Просто не могу поверить, что мы стали чужими всего за месяц.

− Я приехал, чтобы подвезти тебя до клиники.

Смотрит на меня, не мигая. Втягивает носом раскалённый донельзя воздух.

Это бьёт по оголённым нервам. Скрежещет по внутренностям. Выворачивает нутро наизнанку.

− Благодарю! – Отвешиваю поклон.

Дёргаю рукой, освобождаясь от хватки бывшего. И смотрю на него с презрением.

− Но я с неверными мужьями в одну машину не сяду!

− Кать… - В голосе Артура укоризна.

Перебегает дорогу, останавливаясь передо мной. И мне стоит усилий затормозить. Не врезаться в него.

− Я специально приехал, чтобы мы вместе приехали в клинику. Как тогда, помнишь?

− Я-то помню, Журавлёв! – Упираю в него указательный палец. Надавливаю с силой. – А вот ты, по-моему, забыл, что мы вместе пошли на ЭКО!

− Я… Я помню, Катя, - грустнеет.

В глазах плещется раскаяние. Или это я всё себе придумала?

− Но я…

− Но ты просто изменил мне, Журавлёв! – Припечатываю.

Топаю ногой, выдыхая в бывшего сноп огня.

Этакий Змей Горыныч в юбке.

Артур делает шаг назад. Разрывает это неприятное взаимодействие, но всё же не уходит. Вонзается в меня взглядом.

Дышит часто.

А ещё даёт выговориться. Понимает, что мне это нужно.

− А потом, чтобы не мучиться чувством вины из-за измены, обвинил меня в неверности! Выдумал, что я родила не от тебя!

− Я действительно пытался поверить тебе! Но не выходит! - Ловит меня за запястье.

Вонзается колючим взором, в котором кружатся тысяча ледяных снежинок.

− Докажи мне, Катя, что эта девочка – моя дочь.

− Я не обязана ничего тебе доказывать, Журавлёв! – Пытаюсь вырвать руку.

Шиплю раздражённой кошкой, отчаянно извиваясь. Зубами клацаю у его уха.

− Не веришь – не надо! Без тебя проживём! – Кричу ультразвуком. - Но я согласилась на этот тест ради алиментов! Оля не должна отказываться от того, что ей положено по праву только из-за того, что новая пассия отца что-то нашептала ему на ушко!