Боже.

Я глотала слезы, которые внезапно откуда-то взялись. Плакать перед Мансуровым я никак не собиралась, но он один обладал удивительной способностью выводить меня из себя и доставать со дна моей души все страхи и боль.

– Ты не рассказывала про дядю, – тихо проговорил Амир, и в его глазах я увидела сочувствие, которого не желала.

Черт, я так по-глупому выдала свой главный секрет.

Как это вышло? Он просто слетел с языка, когда я себя защищала.

А что, если я точно так же выдам секрет про дочку?

Лейла… Ведь ее надо кормить. Скоро наступит время давать ей молоко.

Что же мне делать? Как избавиться от Амира, заставить овцу разродиться и успеть вместе с бабушкой сбегать к дому? Ведь мне могут и не отдать дочку. Я поняла это сейчас, когда до меня дошло, что я натворила.

Сбежала из дома.

Но ведь Бикташ сказала, что девочка ей не нужна. Может, она отдаст ее мне? Но за что? Ей нужны деньги. Точно. Деньги. Мои мысли быстро метались. Под пристальным взглядом Амира сложно было думать. Только я хотела сказать то, на что решилась, как вдруг овца начала блеять чаще и тужиться, привлекая к себе наше внимание.

Начались роды.

Сначала вышел околоплодный пузырь. Поскольку это были не первые мои роды, то я даже не дернулась, чувствуя радость, что пока всё идет как надо.

– Ничего не трогай, – произнесла я, когда Амир дернулся, словно хотел что-то сделать. – Всё идет своим чередом.

– Ты уверена?

– Да. Это пузырь, его нельзя прокалывать.

В этот момент появились ножки ягненка, и меня с головой накрыло облегчение. Я надеялась, что не будет осложнений, ведь тогда пришлось бы помогать плоду перевернуться, а это довольно трудоемкий и сложный процесс.

Пока мы с Амиром вдвоем наблюдали за овцой и ее родами, в голове у меня невольно замелькали сцены, как я в свое время рожала Лейлу. И как же мне про них не вспоминать, если сама обстановка, как нарочно, напоминала те тяжелые сутки. Первые роды, шутка ли. Они оказались для меня довольно травмирующим событием. Я ничего не знала и всего боялась, начитавшись всякого в интернете, с биологической мамой контакта особо не было, да она и не интересовалась тем, как проходила моя беременность.

Как приехала в аул, скрывала, что беременна, носила бесформенные платья и не проходила осмотр у врачей, а рожать и вовсе пришлось скрытно, под покровом ночи.

– Пуповину мы сами должны отрезать, Рамина? – вдруг раздался заинтересованный голос Амира.

Я сама не заметила, как ягненок уже успел появиться на свет.

– Нет. Обычно она либо сама рвется, либо вот… – махнула я рукой, чтобы Амир прекратил смотреть на меня и обратил внимание на овцу, которая сама перегрызла пуповину, после чего принялась облизывать своего ягненка.

От этого зрелища у меня сжалось сердце, и я отвела глаза в сторону. Они увлажнились, и я не хотела, чтобы Амир видел мою слабость.

– Ты расскажешь? – вдруг едва слышно спросил он, когда всё закончилось, и можно было больше не беспокоиться о судьбе овцы и ее детеныша.

Мне не было нужды спрашивать, что он имеет в виду и о чем спрашивает. О дяде. И о моей истории, почему я так его возненавидела.

– Амир. Всё это в прошлом. Я не хочу ничего обсуждать. У тебя новая жизнь. Новая любовь. А я хочу уехать и тоже попробовать найти свое место подальше от всех.

Я замолчала ненадолго, а затем решилась и всё же сказала то, что далось мне довольно тяжело.

– Но у меня нет денег. Помоги мне с деньгами, иначе… Иначе я не дам тебе развод.

Вот я и сказала эти слова.

Пусть он посчитает меня меркантильной дрянью, выродком своей семьи, представители которой только и думают о деньгах. Мне всё равно.