В конечном итоге я просто стала осматривать дом как свое будущее жилище, оценивая масштабы запустения.

В дальней комнате, где когда-то, наверное, была гостиная, я остановилась, пораженная размахом разрушений. По стенам расползлись мерзкие, бурые потеки. Штукатурка, вздувшись пузырями, осыпалась под пальцами как песок.

Мебель превратилась в жалкие остовы, покрытые плесенью и гнилью. Диван, когда-то обитый, вероятно, бархатом, теперь представлял собой бесформенную кучу рваной ткани и торчащих пружин.

- Крыша течет, как решето, - пробормотала я, глядя на темные пятна на потолке. - Если ничего не сделать, скоро здесь вообще жить будет невозможно. Все прогниет к чертям!

В коридоре меня подгонял ледяной сквозняк. Одно из окон зияло черной дырой, пропуская внутрь холодный осенний ветер.

- Ну, прелестно! Просто прелестно! - саркастично воскликнула я, глядя на потрескавшиеся рамы. - Если сейчас не заделать эти щели, зимой я здесь просто замерзну. Превращусь в ледышку! Если, конечно, все еще буду здесь жить.

Спустившись в подвал, я закашлялась от густой пыли, осевшей на всем вокруг. Лампа выхватила из темноты паутину, свисающую тяжелыми гирляндами, и затхлый запах сырости ударил в нос.

В дальнем углу, за грудой старого хлама, я заметила ящики, прикрытые рогожкой. Сердце забилось быстрее. Может, там хоть что-то полезное?

Приподняв край рогожки, я направила свет лампы внутрь. На дне ящика лежал… камень? Серый, неровный, его гладкие грани заблестели при свете лампы.

Любопытство пересилило брезгливость. Я выковыряла крошку кристалла пальцем, вытащила его на свет. Понюхала и, недолго думая, лизнула.

- Сахар? – прошептала я, удивленно моргая. Как неожиданно!

Я поднялась наверх и спросила деда:

- Откуда в подвале столько сахара?

Дед поскреб подбородок, вспоминая.

- Так хозяин любил сладкую воду. Он всегда сахар с запасом покупал.

Сахарная голова слежалась и превратилась в камень и что пока делать с этим «богатством», я ума не могла приложить.

Спустя два дня я решила навестить поселок, остроконечные крыши домов которого проглядывали сквозь ветки деревьев.

На мой вопрос, чем зарабатывают местные жители себе на хлеб, дед ответил, что продают разные товары на ярмарках. Рядом несколько больших городов и в ярмарочные дни много народа приезжает.

Сам дед вырезает свистульки из дерева в виде птичек. После очередной порции жареного картофеля я была удостоена чести дунуть в свисток. Птичка тут же откликнулась звонким переливом.

- Вот так и живем, - заключил дед, - а еще болотную ягоду собираем, а из плодов шишника бабы бусы делают. Хочешь, сходи в селение, сама все увидишь. Может руки к чему приложишь.

Селение было большим, но крайние дома покосились и выглядели заброшенными. Было необычно тихо. Ни гомона играющих на улице детей, ни мычание скотины в стойлах.

Я уже было хотела постучаться в один из домов, из трубы которого вырывалось облачко дыма, как услышала надрывный детский крик:

- Помогите!

10. 9

- Помогите! - пронзительно закричал кто-то.
Сердце забилось быстрее. Я бросилась на звук, и вскоре увидела мальчика лет десяти, который, размахивая руками, мчался ко мне.

- Что случилось?! - закричала я, подбегая к нему.

Он задыхался, его глаза расширились от ужаса. А вся его одежда была перепачкана в болотной жиже.

- Моя сестра! Она в болоте! - всхлипывал он, указывая в сторону леса. - Быстрее! Помогите ей!
Я кивнула и, не раздумывая, побежала в указанном направлении. Лес, темнеющий впереди, выглядел зловеще: деревья наклонились над трясиной, а воздух был пропитан сырым затхлым запахом.