Обоняние, как и «третий глаз», увеличивало чувствительность. Пришлось ее пригасить, иначе запахи забивали все остальные ощущения.

Михаил научился регулировать работу органов чувств, одни выводя на полную мощность, другие притормаживая. На воображаемом экране он видел микшерский пульт с подписанными ручками: «слух», «обоняние», «зрение», «гравитация», «осязание», «вкус».

«Интересно, а какую пищу можно моему телу? По логике, «он» не вегетарианец. Можно, конечно, с голодухи и веток пожевать, но лучше бы – кусок мяса, можно даже тухлого: быстрее переварится». Проглоченный бобер растворился в кишечнике без остатка, и снова захотелось жрать. Именно – жрать. Тело желало больше, больше еды.

«Необходимо обдумать ситуацию… Фу, как говном поросячьим воняет», – Михаил тут же «отключил» обоняние.

«Можно пробраться на свинокомплекс, но там охрана и, возможно, круглосуточное освещение.

Можно дождаться машины, в которой возят свиней. Если их вообще вывозят. Не свиней, так мясо везут. Есть разница, убивать живую свинью и жрать ее с потрохами, – или, как гурману, отведать замороженного мяса».

В животе заурчало. Жрать хотелось все сильнее. Михаил почувствовал нарастающую агрессию. Рептилия нервничала. «Когда чувство голода перейдет некие границы, станет нестерпимым, я не смогу контролировать «его» поведение. Рептилия начнет вести себя как обезумевшее от голода животное, и остановить ее будет невозможно».

Михаил услышал шум приближающейся машины. Из-за поворота показалась фура, ехавшая со стороны свинокомплекса.

«А вот и еда. Иди к папочке!»

Михаил настроился на сознание шофера.

«Стоп!»

Тормоза взвизгнули.

«Спать! Веки тяжелеют, и глаза закрываются. Спать. Спать. Ты очень устал. День был тяжелый. Спать. Через двадцать минут ты проснешься и, выспавшийся, поедешь дальше. А сейчас спать. Спать».

Михаил выпрыгнул из кустов и доскакал до машины. Вырвал дверь рефрижератора и бросился внутрь. На какое-то время осознание происходящего отключилось. Рептилия жадно рвала зубами мясо и глотала, глотала… Насытившись, Михаил спрыгнул на дорогу. Живот, набитый свининой, повело в сторону, и Михаил, покачнувшись, не устоял на лапах, растянулся на асфальте. Срыгнул. Встал, оглядел вырванную дверь. «Монстр», – подумал про себя.

Послышался знакомый со времен Афгана звук. «Вертушка».

Передними лапами поднял с дороги дверь и закинул внутрь рефрижератора. «Увидят дверь – сразу обратят внимание. Хотя, и так шофер проснется – по датчикам на панели поймет, что кузов разгерметизирован. Ну, пока сообразит, что, да как, я уже далеко буду».

Михаил подстроил цвет кожи под окружающую растительность. Вертолет пролетел над вершинами сосен, совсем рядом с дорогой.

Мишка проводил вертушку взглядом. Вывел на мысленный экран карту местности.

«До ближайшего леса пятьдесят километров. Неблизко. Надо поторопиться. Километра три проскачу по дороге, потом придется по дорожкам-тропкам. Наступит день – в лес потянутся люди».

Рептилия выскочила на дорогу и гигантскими прыжками понеслась вперед – по проложенному маршруту.

Часть 5 

Майор Белоусов Сергей Алексеевич, ответственный за перевозку рептилии, сидел в кабинете у своего начальника, полковника Зинченко Николая Афанасьевича, и писал объяснительную.

Из всего случившегося он помнил только, как погрузили монстра в КУНГ; потом – как на затертой магнитофонной пленке – был белый шум. Вырезан кусок из памяти. Глаза открывает – видит брошенный на полу брезент и офицеров, спящих вповалку. Всех, кроме Сухарева, – тот сидел ровно и держал на коленях автомат. Со спущенным предохранителем.