«Тебе было плохо всё это время? Между нами ничего не изменится…»

Боже, да как может ничего не измениться? А ты меня об этом спросить пробовал? Хочу ли я спать с тобой, зная, что у тебя есть семья, о которой мне даже заикаться не следует?! Хочу ли думать, как ты проводишь время со своей женой, когда тебя нет, и беззаботно тратить деньги на твоих карточках?!

Этого не будет!

От раздирающей меня истерики начинает кружиться голова. К горлу подступает тошнота. Пытаясь перебороть бешеный тремор во всём теле, я поднимаюсь и на ватных ногах иду в ванную. Едва не падаю по дороге. Я просто не владею собственным телом и разумом. Успокоиться не получается. Резким движением врубаю холодную воду на полную и пытаюсь умыться. Вода выплёскивается из дрожащих ладоней, растекаясь по глянцевой тёмной плитке, попадая на грудь, шёлк сорочки и на ноги. Это не помогает. Тошнота только усиливается, и в какой-то момент я падаю на колени рядом с унитазом.

Успокоиться не получается долго. Я сижу на мокром кафеле, запрокинув голову, и пытаюсь справиться с дыханием. Мне холодно, но не снаружи. Внутри всё затвердело и покрылось корочкой льда. Особенно живот. Его словно стиснуло огромным ледяным кулаком и сдавливает со всех сторон. Накрыв его ладонью, я с ужасом прокручиваю в голове одну-единственную мысль: я беременна от женатого мужчины. Этого не должно было случиться. Это было неправильно.

Резко распахнув глаза, я немигающим взглядом смотрю на горящий на потолке точечный светильник. Я сама во всём виновата. Нужно было с самого начала рассказать всё сестре, а не прыгать в омут без оглядки. Не хотела слушать нравоучения и высказывания, что Марк не моего поля ягода? Что он просто поиграет и бросит? Адель, ты и сама это понимала, но хотела верить, что ты особенная для него! А нужно было сказать! Тогда, вероятно, кроме нравоучений мне бы вдолбили в голову главное: что мой шикарный принц женат! И что я ни черта не Золушка, а дура набитая, которая используется для разнообразия супружеской жизни.

Что ж, теперь ты выслушаешь гораздо больше правильных вещей от сестрёнки, Ада. Потому что ты не просто закрутила роман с её боссом. Ты БЕРЕМЕННА от её ЖЕНАТОГО босса! Нужно было искать на него информацию ещё тогда, когда согласилась пойти с ним на первое свидание. А не прыгать до потолка и перемерять все свои шмотки, чтобы впечатлить. Дура ты, Ада, просто тупоголовая дура!

Поднявшись на ноги, я резко выключаю уже запотевший от холода кран. Неспешно открываю дверь и иду на кухню, попить воды. Стопорюсь, когда вижу на белом глянцевой пластике стола приготовленный Марком завтрак. Нарезанные овощи и омлет красиво уложены на белой широкой тарелке с волнистым краем. Слева сок в хрустальном графине и высокий прозрачный стакан. А справа — раскрытая бархатистая шкатулка с изящной цепочкой и овальным кулоном. Чистый как слеза бриллиант…

«Матери моего будущего ребёнка…» — читаю надпись на карточке, выведенную красивым размашистым почерком Марка.

Не прикасаюсь к украшению. Смотрю на него, как на ядовитую змею, и пячусь. Внутри так пусто, будто во мне ничего не осталось. Только выжженная пустошь, посыпанная пеплом. Вновь накрываю живот ладонью, с болью принимая действительность.

Я совершила ошибку. Чудовищную ошибку. И я должна её исправить, пока не стало слишком поздно…