А это вам океан! Поговорить за всю дорогу толком не получилось. Энке только понял, что командировка Лекса санкционирована Сверху, и что сам джинн тут находится полулегально. То есть пребывать может, а хулиганить пусть поопасится.

На вопрос, где найти постоялый двор, матросы, все, как один, безнадёжно замахали руками. Никакого другого ответа друзья не получили. Спустившись на берег, Лекс, перебрал в голове пяток местных наречий и обратился к первому попавшемуся аборигену. Но тот шарахнулся, будто они прокажённые. Это наводило на мысль: не случилось ли тут поветрие? Однако выглядели местные жители вполне здоровыми. Вдалеке, в устье Ямуны, грузилась барка. Судно уже так просело, только не черпало бортом. Рядом копошилась большая чёрная свинья, которая при ближайшем рассмотрении оказалась слонёнком.

Они бы прошли мимо харчевни, да Лекса за руку втащил под навес зазывала. Он безостановочно тараторил, расхваливая свою стряпню. Послушать, под драным пологом нашли место все яства побережья, дельты Ямуны и плата Декан. Они и соблазнились.

Зазывала стал первым аборигеном, который не шарахнулся от них, а совсем даже наоборот. На поверку оказалось, что кормят пресными жирными лепёшками, в которых количество муки и перца было примерно одинаковым. Соус, вообще, состоял из чистого огня. Зато к лепёшкам полагался чай. Его то и пили. Энке свой кусок огненной стряпни умял. Лекс из вежливости клюнул и отдал другу. Тому, понятно, всё нипочём – слопал и не поморщился.

– Так что мы тут делаем? – в который уже раз потребовал Энке.

– Слона покупаем.

– О! Только слона нам и не хватало. Я хоть и давно живу, но с этой фауной знаком мало. Видел, конечно. Что-то мне подсказывает, если эта скотина взбесится, даже мне не удержать. От тебя вообще останется только мокрая тряпка.

– Это на тебя местные специи начали действовать, – заключил Лекс. – Что ты носишься? Сядь. Я вкратце постараюсь тебе объяснить, что и как. Только не мельтеши, а то меня опять укачает.

– Исключительно из уважения к дедушке Мите, который меня за тобой присматривать отрядил.

Энке плюхнулся на ковёр рядом с Лексом, задрал рубаху и принялся чесать живот. Лексу стало хорошо, всё возвращалось.

А выходило следующее: с некоторых пор в местной ойкумене начали сходить с ума артефакты. Это такие штуковинки, которые оставляют след на всех планах. Когда случилось в первый раз, махатма Мита отмахнулся. Сами разберутся. Но сбой тянулся и тянулся. То есть был у артефакта нормальный фон, вдруг по непонятной причине он исказился и в норму приходить никак не желал. Случилось это довольно давно. Местные маги шума не поднимали. И вот совсем недавно то же самое случилось с ещё одной занятной вещицей, к тому же парной первому артефакту. А местный магический Совет между тем ни гу-гу. Будто и не заметили, что пространство искрит.

Реквизитор махатма Казимир собрался уже отправить сюда комиссию. Махатма Мита покачал головой и попросил обождать. Понимаешь, Казимеж, что-то там не так. Большая комиссия наделает шуму. Боюсь, все концы уйдут в воду. Мы их, разумеется, оттуда выловим и поставим на вид всем, кто провинился. Но сам понимаешь, это же распря. Землю начнет корёжить, за сим последуют глад, мор, наводнения и общий упадок нравов. Наводить порядок придётся лет сто. У нас с тобой других дел нет?

– Он ещё не здоров.

Старики знали друг друга так давно, что могли бы словами уже и не разговаривать. Но общались исключительно вербально из уважения к традициям.

– Он уже не совсем болен. Пусть долечивается работой. И он боится идти в переход. Если сейчас затянем, дальше станет только хуже.