Оставаться тут дольше не имело смысла. За Лексом могли прийти только враги, за Энке – вообще никто.

Когда багровое светило начало сплющиваться о горизонт, Манус Аспер вылез из-под камня, в тени которого спасался весь день, и скомандовал поход. Как раз перед этим произошёл нырок Энке в лампу. Джинн всосался в неё, свившись в прозрачный жгут, а через некоторое время таким же манером вылетал обратно. Минут пять он не двигался и не откликался, бессмысленно блуждая взглядом.

– Что это с тобой было, уважаемый джинн? – спросил Лекс без всякой задней мысли.

– Ничего, – буркнул Энке и ушёл.

Вернулся он со старой сумкой в руках, перевернул торбу и вытряхнул содержимое. На песок полетели осколки, черепки, какая-то труха, увесисто шмякнулся кошель, выпала книга.

– Твой хозяин был учёным? – спросил Лекс, поднимая небольшую инкунабулу, сшитую из листочков очень тонко выделанной телячьей кожи.

– Он был вором. Всё это, включая лампу, он украл.

– Значит, прежний хозяин был учёным?

– Ростовщиком.

– А позапрежний?

– Что ты ко мне привязался!? Думаешь, если книга, так её кто-нибудь читал? Это же товар – купить, променять, украсть.

– А ты сам-то читать умеешь? – не отставал Лекс.

Его распирало. Шутка ли: получить в своё полное распоряжение джинна, пусть склочного, зато настоящего!

– Откуда ты взялся на мою голову! – заорал Энке. – Вопросы он спрашивает! Вставай, пошли, расселся!

До следующего колодца Лекс-таки доехал. Джинн хоть и не умел летать, по пустыне передвигался очень быстро. Промучившись некоторое время с новым хозяином, Энке без лишних разговоров вскинул его себе на загривок и побежал.

Замелькали барханы, в ушах засвистел ветер, тело джинна нагрелось, Лекс перестал мёрзнуть. Он только изредка корректировал направление. От скорости слезились глаза.

Разговаривать на бегу джинн категорически отказался, а когда встали на привал, сослался на усталость, холод, голод, жажду, общее недомогание и общее неудовольствие. Лексу пришлось от него отстать.

Пустыня постепенно менялась: песчаные волны превратились в серые каменные россыпи. Идти стало легче. Джинн уже привычно кидал Лекса на спину и нёсся огромными стелющимися прыжками, перепрыгивая с камня на камень. Манус Аспер не возражал. Сам бы он плёлся со скоростью черепахи.

Кстати, о черепахах! Ловить легко, добывать мягкую сердцевину ещё легче – главное найти подходящий камень. Лучше бы, конечно, сварить, но чего нет, того нет, по пути им не встретилось ни деревца, ни кустика. А оставлять на солнце, чтобы дошло естественным путём, не получалось: оголодали так, что улетало сразу всё подчистую.

Они отрыли пять колодцев, прежде чем на глаза стали попадаться признаки цивилизации.

Лекс несколько раз спрашивал, как называется эта местность. Джинн коротко отвечал. Яснее не становилось.

Небо над горизонтом налилось светом. Солнечный диск ещё не всплыл, а ночная свежесть уже покидала равнину. Лекс присмотрел себе место под скалой. Джинн пробежался по кругу, встал поодаль на плоский камень, потом присел на корточки.

– По моим расчётам вот-вот должна показаться река, – рассуждал Лекс, вытряхивая тряпки, которые раньше были его костюмом. От штанов ещё кое-что осталось. От рубашки и куртки – ремки. Ими Лекс обвязывал голову на манер чалмы. Не так пекло, но изысканная тонкая ткань быстро пришла в негодность. Знал бы куда занесёт, напялил бы дерюгу. – Река, говорю, должна быть рядом.

– Ну, – не то согласился, не то удивился джинн.

Энке в последнее время почти не разговаривал: обходился в основном междометиями. Путешествовали они уже без малого две луны, пора бы и присмотреться к новому хозяину, но Энке чем дальше, тем больше мрачнел. Лекс заподозрил, что просто ему не нравится.