Танцевальные группы сменяли друг друга, ведущий проводил конкурсы для гостей, в зале стоял гвалт, веселый смех не прекращался ни на минуту. А Элиза продолжала наблюдать за молодоженами, прикидывая, когда можно будет уйти, и предавалась горьким размышлениям.

И настолько сильно погрязла в своих мыслях, что во время очередного номера не сразу поняла, что вышедшая в центр девушка… это Лилит. Её Лилит, которая сейчас никак не может быть здесь.

Просто не поверила своим глазам. Дернулась на месте, вытянувшись стрункой и затаив дыхание. И больше не смогла отвести от неё завороженного взгляда… Хрупкая фигура, облаченная в черное, плыла и плыла… будто слившись с пространством. Став частью чего-то необъятного, возвышенного, вечного. Её движения повторяли каждый переход этнической мелодии и казались колдовскими узорами. А лицо… выражало душевную боль, скорбь. И всё с гордостью, статью, благородством. Человек говорил — мне дано вынести и это.

Она прощалась.

Дурочка!

Ну зачем ты мучаешь и себя, и Влада?.. Зачем расставаться настолько болезненным способом, усугубляя положение обоих!

Неудивительно, что гости не издали ни звука, ловя каждый взмах рук. Представление пленяло своей силой и мощью. Лилит умела производить впечатление. Танец у неё в крови. Она с самого детства занималась сначала бальными, а затем уже только национальными танцами, часто выступая на публике. Пару лет в подростковом возрасте её увлечение разделяла и Элиза, посещавшая ту же школу, но ей быстро наскучило это занятие. В отличие от сестры.

Когда музыка стала постепенно сходить на нет, с Лилит что-то произошло. Она переменилась в лице и неестественно рухнула на колени, укрывшись руками. Со стороны казалось, что это часть задумки. Но Элиза-то видела, что девушка окончательно сломалась.

Она подскочила, намереваясь помочь, но в последнюю секунду была остановлена крепким захватом запястья. И удивленно уставившись на руку Ромы, услышала жесткое:

— Сядь, это не твое дело.

Что её взбесило больше — его жест, тон или то, что он в курсе истории этих двоих, Элиза не знала. Но молниеносно взорвалась яростью.

— Она — моя сестра. И это моё дело!

И попыталась вырваться, но Разумовский усилил давление, пресекая её попытку.

— Элиза, — голос звучал непреклонно и холодно. — Они. Сами. Разберутся.
— Отпусти. Мою. Руку! — процедила, копируя его чеканную интонацию, и, задетая, добавила тише:
— Ты ведь так хорошо это умеешь, Рома! Отпусти!

И действительно отпустил.
Как и вчера.
Как и почти три с половиной года назад.
Просто отпустил.

Сейчас было не до собственных флешбэков, поэтому Элиза опрометью бросилась к сестре, чтобы помочь.

Вместе с кем-то из персонала она довела хромающую на одну ногу Лилит до технической комнаты и усадила на крохотный диван. Молча обняла, когда любезный парнишка удалился, и тяжело вздохнула, не зная, как действовать дальше.

Наверное, здесь остается безмолвно поддержать и позволить прийти в себя, а потом уже довезти до дома.

Взрослая девочка, не отчитывать же её за опрометчивый поступок. Зато теперь ясно, почему она так рьяно уговаривала Элизу пойти на свадьбу, чтобы остаться одной. И беспрепятственно явиться самой…

Может, это тот случай, когда лучше сделать и пожалеть?

В какой-то момент ощутив присутствие третьего человека, Элиза повернула голову и замерла, вовсю уставившись на Влада. От него исходило такое свирепство, что комната мгновенно пропиталась источаемой злостью. Лицо мужчины исказилось до неузнаваемости. Он неотрывно сверлил макушку Лилит, и от безумства в его глазах по спине пробегал холодок.