– Выкладывай, – повторяю не хуже бабушкиного попугая. – Знать бы ещё как.

– «С чувством, с толком, с расстановкой»[2], – цитирует классика Веронский.

Убил бы!

– Давай по порядку, Свят, – настаивает Семён.

– Мужики, это – личное, и точно не имеет никакого отношения к делу.

– Если не имеет, хорошо. Но ты же в лабораторию зачем-то ходил? Ходил. Значит, есть проблема. Вот заодно и выясним. Авось и из нашего тупика выход по пути найдётся.

Не знаю, какой авось имеет в виду Семён, но после моего рассказа ржут оба. Нет, я не обидчивый, и сам бы поржал, если бы был на их месте. Но вот на моём месте ничего смешного я не вижу.

– Можно в следующий раз я поеду? – вызывается Миха.

– Свят, ты серьёзно не проверил её сумочку, пока дамочка была в душе? Как так-то? – вопрошает Мороз.

– Не до сумочки ему было, – хрюкает Веронский.

– М-да уж…

– А можно без комментариев, – грозно смотрю на Михаила.

– Да какие тут комментарии. Они излишни. Слушай, Свят, на хрен тебе работа, когда ты такие бабки за пару часов зашибать можешь? – заикается бедолага от смеха. – Не ту специальность мы выбрали. Ох, не ту! – Мишка тычет в пакет с деньгами.

– Камеры?

– Какие камеры, Сёмыч? Это у нас они на каждом углу по четыре штуки висят.

– Что? Ни одной нет?

– Почему? Одна есть. Но только на ней ни хрена нет.

– Ясно.

– Короче, мужики. – Михаил вдруг резко перестаёт шутить, словно переключил тумблер на рабочий лад. – Я тут пробил ЖД и аэропорты. Примерно в этом интервале имеются Волгина Дарья Ильинична и Свистунова Дарья Александровна, восемьдесят третьего и семьдесят девятого года рождений.

– Ты возраст посчитай, – бросаю на Веронского говорящий взгляд. – И, вообще, почему ты решил, что она прилетела? – хмурюсь.

– Так чемодан ведь имеется.

– И что? С таким же успехом она могла приехать на автомобиле.

– Да как-то чемодан у меня больше ассоциируется с поездами и самолётами. Это только дядя Фёдор с сундуком за грибами ходил, – возражает Миха.

– Какой дядя Фёдор?[3] – на полном серьёзе спрашивает его Семён. – Да чтоб вас! – матерится, когда до него доходит, о ком идёт речь.

– А нас-то за что? – возмущается Миха. – Это, вон, Дашу вашу неуловимую…

– Чемодан мог быть обычным реквизитом, – самого себя тычу в свои же косяки. Ведь буквально всё вопит, что это подстава. Красивая, просто гениальная подстава. Девушка в беде…

– Ты думаешь, что тебе её подослали? – спрашивает Мороз.

Я не знаю, что думать. Во всех версиях есть несостыковки.

– Допустим, что это так, – рассуждает вслух. – Но тогда зачем оставлять деньги?

Вот именно! Деньги никак не вписываются ни в одну схему.

– Ладно. А какие там вопросы у тебя ещё возникли?

[1] Фраза из песни В. Высоцкого «Диалог у телевизора»

[2] Фраза из комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедова.

[3] Дядя Фёдор – прозвище персонажа из сказочной повести Э. Успенского «Дядя Фёдор, пёс и кот»

13. Глава 13

– Значит так, господа, – заявляет Миха прямо с порога. – Глебов Никита Валерьевич, восемьдесят первого года рождения. Не был, не состоял, не привлекался. Но! Очень, я бы сказал, интересный экземпляр, – выдаёт на ходу.

– И чем же он интересен? – Мороз отрывается от ноутбука и сосредотачивает внимание на Веронском.

– Не зря Свята насторожила его монополия в гостиничном бизнесе. Гысподин Глебов, – Веронский коверкает слово, внося в него определённый смысл, – вместо того, чтобы открыть свой бизнес с нуля, выжил всех конкурентов с нужной ему территории. Нагло и довольно-таки грубо.

– Интересно, – хмыкает Семён, откидываясь на спинку кресла.

– Не то слово! Но всё слишком просто. Сайты выбранных жертв были завалены отрицательными отзывами о качестве обслуживания и проживания.