Закусываю язык, чтобы вся удушающая боль, которая с каждой секундой разрастается в груди, сконцентрировалась во рту.

— Советую вам отвести Эмму к психологу, чтобы ваша дочь поработала со специалистом, — продолжает тихо говорить доктор, пока мама расстроено ахает. — Жизнь девушки уже не будет прежней.

Сжимаю покрывало пальцами и со всей силы удерживаюсь, чтобы не разрыдаться. Вот он, суровый приговор, который в одночасье растоптал все мои мечты и желания, который безжалостно свернул меня в бараний рог и бросил на произвол судьбы.

Мне не повернуть время вспять, не отмотать пленку жизни. Я бы все отдала, чтобы вновь вернуться в тот злополучный момент, когда согласилась поехать с Тайлером. Я лишилась способности ходить, а этот козел даже не пришел навестить меня! Ну и сволочь же! Разве можно быть настолько бессердечным?

И как я умудрилась втюриться в него? Смазливая мордашка, а внутри – пустота, лишь одинокое перекати-поле изредка слоняется из стороны в сторону.

Чувствую, как тихая слеза скатывается из внешнего уголка глаза, щекочет щеку и попадает прямо в ухо. Открываю глаза и осматриваюсь. В палате только мама, я даже не заметила, когда ушел доктор. Она стоит спиной ко мне и смотрит в окно. О чем она думает? Что дочь-обуза свалилась на ее плечи? Чем она заслужила такое наказание? Моей маме всего лишь сорок два года, у нее вся жизнь впереди, она могла бы успешно построить свою личную жизнь, удачно разобраться с проблемами на фирме, которые не дают ей сделать глубокий вдох.

И тут я свалилась на ее голову…

Она словно чувствует, как я прожигаю ее спину задумчивым взглядом и оборачивается.

— Почему не спишь, милая? — старается улыбнуться, но получается неестественно.

— Мам, я все слышала, — шепчу и сразу же замолкаю, потому что голос сипнет от накрывающей эмоциональной боли.

Она подходит ближе, присаживается на край кровати и аккуратно берет мои руки в свои ладони.

— Эмма, — начинает серьезно, и я узнаю этот тон, обычно он не сулит ничего хорошего, — мне очень жаль, но ты больше не сможешь учиться в «Империале».

— Что? — возмущенно хмурюсь и резко вырываю свои руки. — Нет! Не лишай меня и этого!

— Родная, — она тянет ко мне руку, чтобы погладить по голове, но я внезапно отстраняюсь от нее, — университет не приспособлен к инвалидному креслу, тебе там будет сложно передвигаться. Я найму лучших учителей, закончишь обучение на дому.

— За какие деньги, мам? — кричу от недовольства и разглядываю ее ошарашенное лицо.

Она будто удивлена, что я знаю о нашем плачевном состоянии.

— Семья Никсон предложила крупную сумму денег для твоего восстановления, — заметно тушуется и не решается поднять на меня виноватый взгляд.

— И ты взяла? — мои глаза округляются от услышанного, не могу в это поверить.

— Конечно взяла, Эмма, — мама не выдерживает и вскакивает с кровати. — Все необходимые лекарства и оборудование дорого стоят, я одна не потяну.

— Ничего мне от них не надо, — бьюсь в истерике и прячу сморщенное лицо в ладонях. — И от тебя тоже! Уходи, я никого не хочу видеть!

Накрываюсь покрывалом с головой и неконтролируемо вздрагиваю, даю своим эмоциям, которые сдерживала последние несколько дней, выйти наружу. Реву взахлеб, нос уже заложило и мне не хватает воздуха. Всхлипываю от каждой попытки вдохнуть, обхватываю себя руками и закрываю глаза. Хочу проснуться и понять, что весь этот кошмар был лишь сном.

*****

Вечером меня будит медсестра и напоминает, что я должна выпить таблетки. Я в палате одна, начинаю уже жалеть за свой длинный язык, надо будет извиниться перед мамой.