Так что приходилось довольствоваться обществом телевизора и общением по Сети. Правда, и в виртуальной реальности я была тем еще агрессором, но анонимность собеседников сбивала духа с толку, не давая сфокусироваться на конкретной жертве.

Всю ночь меня преследовали кровавые кошмары. Хотя нет, скорее, я преследовала кровавые кошмары. В снах я всегда выступала в качестве убийцы, кромсая жертв. Не беззащитных. Злому духу был не чужд дух охоты, не способная дать отпор добыча обычно его не интересовала. Первые несколько лет я боялась своих кровавых ночных видений, а потом привыкла, втянулась и даже поняла, что от них много пользы. Злу внутри меня требовалась хоть какая-то отдушина, чтобы окончательно не сорваться с цепи, так пусть это будут сны, а не кровавая баня в реальности.

В любом случае, после пары десятков трупов во сне я вставала бодрая, довольная и счастливая. Коллеги, глядя на мою сияющую физиономию, опасливо жались по углам, ожидая худшего. Что поделать, я давала поводы для таких подозрений. Конфликтная. Агрессивная. Кошмар любого коллектива. Да еще и имею привычку говорить сама с собой, что вообще ни в какие ворота уже не лезет.

– Эй, отмороженная, привет, – помахал мне инспектор Билл Саммерс.

Он ко мне относился вполне дружелюбно, наверное, потому что Саммерс был фэйри, подменышем. Я прекрасно видела его облик под человеческой личиной. Да и для него уже давно не секрет, что у меня есть довольно недружелюбный сосед, который может под настроение использовать мое тело.

Внутреннее зло, как ни странно, к Саммерсу относилось вполне лояльно, даже ни разу не требовало убить, что можно было считать едва ли не признаками симпатии. До причин такого отношения я докапываться не стала.

– Привет, зеленоглазка, – кивнула я копу.

Для всех глаза, конечно, были карими, но я-то видела его настоящее лицо, а не ту маску, которую он носил в тварном мире.

– Прекрасный новый день, да? Опять разнесла квартиру соседки?

Вот и откуда только дивный все всегда узнает первым?

– Да не смотри на меня так. Просто эта придурочная звонила в участок в мою смену, плакалась на произвол отдельных излишне деятельных… дам. Если тебе интересно, ее послали.

На самом деле, неинтересно. В нашем участке мисс Литтл всегда посылают. И в соседних тоже.

– Туда ей и дорога, – фыркнула я.

– Ладно, Нерис, великая госпожа, пойду ловить своих грабителей и убийц, – улыбнулся мне напоследок подменыш и побежал по своим делам с прытью, которую сложно ожидать от человека, чей официальный возраст – сорок пять лет. Кому-то скоро придется менять тело или хотя бы менять манеру поведения.

Офис был украшен розовыми и красными сердечками и ленточками. Весь. Целиком. У меня даже в глазах рябило.

«Убить! Убить! Убить! Всех убить!»

Вообще, праздновать День всех влюбленных с таким размахом – неуважение к чувствам одиноких и откровенная издевка над теми, кто, как я, одинок в принципе без надежды на изменения в личной жизни. Черт, я даже в социальной сети не могла поставить статус «в активном поиске».

«Сломать! Разбить! Кровь! Кровь! Кровь!»

Праздничный кошмар со своей кабинки я содрала с превеликим удовольствием. Дух внутри подвывал от радости. Вообще, к красному цвету он относился хорошо, особенно, если речь шла о сочетании с черным, но красные сердечки и ленточки доводили мое внутреннее зло до состояния неконтролируемого бешенства.

Коллеги с опаской смотрели, как я очищаю свое рабочее место от того, что всем остальным приносит радость. Якобы приносит. Нэнси Уилкинс, которую неделю назад бросил жених, лила слезы над своей утренней чашкой кофе. Пользуясь расстроенными чувствами девушки, рядом с ней вился какой-то мелкий дух, верно, рассчитывал проскочить в тело, пока душа в расстройстве.