Вот зачем я об этом думаю? Да еще сейчас с довольно сильной долей алкоголя у себя в крови?

— А вот и Ксюха. Ты только посмотри на нее. Она просто шикарна! — Ритка меня так рекламирует, словно сосватать решила, а когда я понимаю кому, то застываю в двух шагах, не сразу соображая, какую линию поведения выбрать. Буквально вчера я была с Данилом рядом. Дышала его запахом, фантазировала о его члене, а сегодня он здесь, в шикарной шелковой рубашке, которая расстегнута, приоткрывая тайну его мощной груди. — Чего застыла? Данила не узнала? Ахаха… Данил. Подвинь ей стул, а то весь стол занял.

Я еле дохожу до стола и сажусь на подставленный стул, вяло улыбаясь Рите.

— Решил проветриться? — задаю вполне вежливый вопрос, стреляя в него взглядом, в то время, как его взгляд упорно скользит по моей покрытой испариной шее, скатывается в ложбинку груди. Кожа тут же покрывается мурашками, волоски дыбом встают.

— Так Ритка попросила забрать вас и еще в один бар отвезти. Тут, как я понял, нет тяжелых напитков, — его голос как хлыст по нервам. От каждого слова в дрожь бросает. Надеюсь, не слишком заметно. Немного дрыгаюсь под музыку, делаю вид, что танцую.

— А мне и тут неплохо. Может, вы поедете, а я останусь, — мой голос не слишком жалобный при этом? А бедро Данила слишком близко. Касается моей, кажется, голой коленки.

— Да как тут бухать? Все толкаются, пройти не дают. А столы, посмотри, какие маленькие, кошмар. Данил. Есть предложения?

— Конечно. Поедем в Алмаз. Там всегда хорошо поят и кормят.

Ага, еще спать уложат. Да что ж я все время на эту рубашку смотрю, думаю о том, что там под этими гладкими пуговицами, а еще думаю, а смогла бы я расстегнуть их языком. Господи, какой бред! Все-таки зря я не отдалась бывшему, может быть, была бы не такой голодной.

— Не, ребят, я не поеду! — мотаю головой, словно наваждение стряхивая. – Мне и тут хорошо.

— Ой, я, короче, пойду в туалет, а ты уговори ее. Ну, как ты там умеешь?

— Ну, судя по тому, что вы в разводе, не сильно-то он умеет! — кричу ей вслед, а она рукой машет, мол, отстань. И тут я вскрикиваю, оказываюсь плотно прижатой к боку Данила, а его взгляд, еще мгновение назад бывший хитрым, стал стальным и острым.

— Ты серьезно думаешь, что я оставлю тебя здесь одну?

— Я серьезно думаю, что уже большая девочка, чтобы самой решать, — он еще и локоть сжал. И я бы вырвалась, если бы его близость так не опьяняла, лишая последних сил сопротивляться своему воображению.

— Ты — маленькая птичка и вряд ли сейчас способна решать. Так что пошли, — дергает он меня из-за стола, ведет в сторону бара, как на аркане, а я и не сопротивляюсь почти, просто кайфую от жесткости его пальцев, думая, где бы еще они могли оказаться. Пусть и только в моей фантазии.

Но вот мы уже в гардеробе, он берет мой пуховик и, встряхивая, расстегивает. Я сначала не совсем понимаю, что он хочет, а когда понимаю, краснею до корней волос. Еще никогда мужчина не подавал мне одежду. Это так интимно, особенно, когда он сжимает мои плечи, пока я всовываю руки в рукава, или когда выдыхает в шею, натягивая конский хвост до предела.

Я реально ничего не понимаю. Хотя понимаю одно — стоит мне заикнуться о подобных заигрываниях Рите, как все прекратится. А мне так хочется ощутить эти моменты еще! Прокручивать потом их в своей голове, снова и снова. Наслаждаться. Смаковать. Вспомнить, какое горячее у него при этом дыхание. Какой терпкий аромат сигарет и парфюма.

Мы идем на парковку втроем. Я чуть сзади, дрожа от холода, а чета Распутиных впереди, рассказывая, как отрывались, пока были молодыми. Тут я почти врезаюсь в стену, а оказывается, в Данила, который смахивает с себя шапку и напяливает ее на меня. Я даже снять ее пытаюсь, ну, потому что неправильно это. Но Рита встревает.