— Ты совсем дикая, — вдруг усмехается Андрей, поднимая голову. В глаза его смотрю, от злости ни следа. Лишь чистая, неконтролируемая похоть. — Неужели никогда секса не было?

— Не было. — Врать смысла нет. — Просто учили на разных штучках делать хорошо мужчинам.

— Покажешь? — интересуется он с любопытством в глазах.

— Все, что захочешь, но ты не мог бы…

— Что? — дует он на сосок. Изверг, ей-богу.

— Продолжить…

— Девственность тоже не миф?

Качаю головой, наблюдая за тем, как его веселье на нет сходит. Думает, вру. Пусть проверяет. С ним не страшно.

Он дергает свой ремень, продолжая смотреть на меня, буквально пожирая своими синими глазами. В комнате так ярко, что я вижу все оттенки его радужки. И то, как они меняются. Он раздвигает мои ноги шире и, вместо того, чтобы сразу вставить, смотрит прямо туда.

— Гладко прям так, неестественно…

— Нас… — ох, что он пальцами делает, — водили на лазерную эпиляцию.

— Недешевое удовольствие…

— Было больно.

— Сейчас тоже будет, — вставляет он один палец, затем второй, растягивает меня, создавая дискомфорт. А потом я вижу, как второй рукой он освобождает член. Достает пальцы и по моей груди проводит… Я стрункой вытягиваюсь, смотрю, как бордовая от притока крови головка балансирует возле моей щели. Большой, красивый. Черт, таких дилдо никто не сделает. И страшно, что это может в меня протиснуться, растянуть меня до невозможности.

— Андрей, скажи только... — Господи, как страшно. Головка уже у входа, Андрей размазывает по ней влагу, что сочится из промежности. Ее так много. — Скажи, что не отдашь меня отцу.

— Не отдам, — говорит уверенно, смотрит в глаза и делает рывок. Лишь наполовину до преграды, но меня уже всю перекореживает. Какой же он огромный. Дергаюсь, оттолкнуть хочу. Ногтями царапаю, но не прошу убрать, потому что хочу, чтобы он сделал это. Хочу, чтобы сделал именно он. Сейчас. Или никогда.

— На меня смотри, — требует. Одной рукой грудь сжимает, другой вдруг за волосы берет. Боится, что дернусь? Что помешаю? — Выдыхай, малыш.

Решающий рывок — и он во мне. Заполняет меня до предела. Вскрикиваю, закусываю губу от боли, но эти ощущения — ничто по сравнению с красками, что пылают на лице Андрея. Челюсти сжаты, губы тонкой линией. И если мое возбуждение схлынуло, то, кажется, у Андрея все только начинается. Потому что в следующий миг разговоры резко прекращаются, а хватка на моем теле только усиливается.

Он выходит почти полностью, смотрит сквозь меня, почти рычит, а я замечаю кровь на плоти. Но лишь на долю секунды, потому что в следующую он во мне снова. Сильно. Агрессивно, совершенно не вяжется с его образом рыцаря и принца. Он скорее похож на дикого зверя, который поджимает толчок за толчком свою жертву. Бородатый медведь, готовый меня растерзать. Снова и снова толкая в меня свою дубину, растягивая до предела и причиняя адские муки. Но ему так хорошо, на лице такая порочная одержимость, что я хочу продлить этот момент ценою собственной боли. Поэтому сжимаю его сильное напряженное тело руками и глажу, помогая достичь цели.

— Не дергайся, — рычит он вдруг, руками сдавливая тазовые косточки. — Сука, какая же ты узкая.

Он стонет, запрокинув голову, снова и снова тараня мое нутро. Дерет меня как ту, кем я и являюсь. Ничего общего с любовью, но мне нравится, что ему хорошо. Я хочу, чтобы со мной ему всегда было хорошо. Чтобы он полюбил меня. Чтобы никогда не отпускал. Чтобы никуда больше не уходил.

— Андрей, Андрей... — Он делает еще несколько сильных энергичных толчков, словно растворяется в своем удовольствии, про меня забывая, не слыша моего предупреждающего возгласа. Чувствую пульсацию его плоти, а потом — как меня заполняет горячая влага.