— Кира… Черт, Кира…

Его запоздалые извинения обрываются на полуслове неприятным хрустом, от которого я немного трезвею и начинаю карабкаться вверх, удирая от беспамятства. На фоне ночного неба хорошо видна фигура Габриэля – он стоит ровно, даже не шатается, только зло, словно нашел виноватого, срывает себя рубашку буквально по кускам: сначала рукава, потом остальное. Пуговицы с мелодичным «бульк» падают в воду. Кровь из разбитого рта и носа течет по подбородку, расползается по шее жутким воротником. Он потирает кулак, которым только что поставил Диму на колени, и, не глядя в мою сторону, говорит:

— Может хватит корчить целку, Кира, и пора все рассказать? Или ты успела зашиться и уверена, что тебя не поймают за руку?

Только что мне хотелось защитить его. Всего пару секунд назад я думала, что даже Габриэль со всеми его грязными словами и оскорблениями не заслужил такие побои. А теперь злость клокочет внутри разбуженным Везувием и отчаянно хочется повернуть время вспять, чтобы сидеть на берегу и наблюдать, как Дима превратит его красивое лицо в сложную задачку для пластического хирурга.

— Я тебя все-таки убью, - рычит Дима, поднимаясь с колен и подтирая разбитым кулаком кровь с губы. И уже мне, с сожалением: - Кира, я не знал, что…

— Ты не знал… что? – перебивает его Габриэль.

И на этот раз смотрит на меня сверху вниз, изучает, словно свалившегося с Плутона пришельца. Я знаю, что это лишь прелюдия перед тем, как он пустит в ход скальпель, но я не собираюсь подыгрывать ему покорной лягушкой на разделочном столе.

— Я работала в эскорте, Дима, - говорю на удивление четко и ясно. Кажется, самая моя осознанная и правильная речь за весь вечер, не считая плевка в лицо Валентине. – Прости, что не сказала сразу.

Вижу, как под мокрой тканью напрягается его спина. Как он медленно поднимает плечи в беззвучном вдохе и так же медленно их опускает. Я хочу сказать, что действительно сожалею, что не сказала раньше, хоть должна была, и единственная причина моего молчания – простое малодушие, страх снова остаться одной. Но, кажется, уже все равно слишком поздно.

Габриэль сплевывает на песок и со словами: «С королевы, наконец, упала корона» проходит мимо, нарочно задевая Диму плечом так, что того разворачивает на девяносто градусов.

И как только мой личный обвинитель исчезает из виду, меня прорывает фонтаном слов. Они совершенно бесполезны, но я говорю и говорю, потому что, если замолчу хоть на минуту, они застрянут во мне смертоносным ножом и разрежут до самого копчика. Я говорю, что мне просто были нужны деньги, быстро и много, и поддалась на уговоры знакомой, которая сказала, что в эскорте каждая «девочка» сама решает, ложиться ей под клиента или нет, и что очень многие проводят годы в этой профессии, просто сопровождая мужчина на различные мероприятия и деловые встречи. Пересказываю нашу с Рафаэлем историю знакомства, но теперь без фальшивого «он увидел меня за прилавком магазина», пытаюсь объяснить, что мы сообща решили не раскрывать мое прошлое «эскортницы», которое и состояло-то всего из одного дня.

— Помолчи, пожалуйста, - просит Дима, но я, как машина без тормозов, не могу сходу остановиться. И тогда он поворачивается и на всем ходу летит на меня, берет за плечи и сжимает так, словно хочет выжать остатки жизни. – Заткнись Кира. Просто… заткнись уже. Не хочу тебя слышать.

Дима окидывает меня болезненным взглядом преданного человека. Ищет что-то в моем лице, и я начинаю верить, что все обойдется. Он отойдет, подумает ночь, а завтра мы погорим уже с холодными головами. Но иллюзия исчезает, стоит Диме осмотреть на мои губы. Понятия не имею, о чем он думает, но эти мысли разрушают все чувства, которые он ко мне испытывал. И нежность выкипает из его взгляда, оставляя лишь пустоту.