Ну, отвираться явно было поздно, да и желания это делать, честно говоря, у меня не было.

– Оксане Беляшкиной, – признался я.

– К моей Оксаночке! – каравай в руках старушки удивленно подпрыгнул. – А вы, простите, кто?

Закономерный вопрос.

– Я ее босс, – ответил так, чтобы пресечь все дальнейшие вопросы. И для верности сурово нахмурился.

Но от последующих расспросов меня спасло не это, а появление самой Беляшкиной.

– Дмитрий Юрьевич, – пробормотала она смущенно, когда спустилась по лестнице и оказалась рядом. – А вы что здесь делаете?

А что я здесь делаю, взаправду? Не говорить же ей прямо тут все, как есть?

– Я подумал, что вдруг тебя встретить некому, – ответил я и сунул Оксане цветы с шарами. – Вот, это тебе.

– Спасибо, – поблагодарила она, принимая букет свободной рукой. – И что приехали спасибо. Не стоило так волноваться, со мной бабушка…

И, повернувшись к стоявшей рядом старушке, добавила:

– Бабуля! Ну зачем ты притащила опять выпечку?

– Ну а как же иначе, Оксаночка? – возразила бабуля. – Ты же столько дней нормально не кушала! Смотри, как исхудала вся!

Я невольно оглядел Беляшкину. И правда похудела, что ли? Или это случившиеся роды давали о себе знать?

Мой взгляд устремился на ребенка. Он мирно посапывал на руках Оксаны, приложив ко рту кулачок. Я никогда не задумывался о детях (разве что в далекой перспективе), но сейчас это зрелище показалось мне невыносимо милым.

Боже, старею я, что ли?

– Хотите подержать? – предложила Оксана, заметив мой интерес к ребенку.

И, прежде, чем я успел что-нибудь ответить, протянула мне сына. Своего. Моего. Нашего?

Я и сам не понял как это получилось, но руки инстинктивно потянулись навстречу. Какой же он кроха! Роман… Я знал, что Беляшкина назвала его именно так.

И кто бы мог подумать, что дети пахнут так приятно? Раньше младенцы ассоциировались у меня лишь с изгаженными памперсами и непрестанным ором. Но этот ребенок был таким спокойным…

А потом он открыл глаза. И я окончательно пропал.

Господи, а ведь была вероятность, что это все же не мой ребенок. А я стою тут, как идиот, и умиляюсь.

Эта мысль оказалась весьма отрезвляющей. Я поспешил вернуть ребенка Беляшкиной, коротко заметив:

– Он очень милый.

– Спасибо.

После этого никто из нас, кажется, не знал, как себя вести. Поэтому я взял дело в свои руки.

– Пойдемте, я вас подвезу до дома, – сказал решительно.

– Дмитрий Юрьевич, неудобно как-то… – неуверенно возразила Беляшкина.

Но тут вмешалась бабуля:

– Везите! – постановила она и с караваем наперевес направилась первая на выход.

Путь до дома Беляшкиной проходил, в целом, мирно и спокойно.

Сама Оксана молчала, явно смущенная вниманием моей к ней персоны. Зато бабуля болтала, не переставая. Круг интересов у нее был широкий, и охватывал, похоже, все российское телевидение. От «Пусть говорят» до кулинарных передач. Последнее, впрочем, было как раз весьма неудивительно. Как я уже успел понять, бабушка Беляшкиной была большой любительницей готовить. И особенно – откармливать. Что я и ощутил вскоре на себе.

– Дмитрий Юрьевич, – позвала она меня, когда я было расслабился во время пяти секунд тишины.

– Ммм? – только и смог промычать в ответ.

– А вы фисташковый чизкейк пробовали?

Стоит признать, вопрос меня удивил.

– Не пробовал, – признался я.

– Так надо попробовать! – решительно заявила бабуля. – Приходите в гости, я испеку…

– Бабуля, – попыталась было вмешаться Оксана, но ту было просто не остановить. Бабушка у Беляшкиной явно придерживалась тактики «вижу цель – не вижу препятствий». И целью этой был сейчас я.