– Риточка, Марина Леонидовна оформила над тобой опеку и хочет забрать тебя к себе, – все лила елей в уши директриса.

– Мне через месяц восемнадцать, какая опека? – моргнула я удивленно. – Я практически совершеннолетняя.

– Практически, но не совсем, – впервые подала голос «бабушка».

У меня от него мороз по коже пробежал, и захотелось спрятаться под стул. Это ненормально. Внуки не должны бояться бабушек.

– Все документы готовы, – заявила Марина Леонидовна и кивнула мужчине за своей спиной.

Только сейчас я заметила, что есть еще и он. Марина Леонидовна своей харизмой напрочь его затмила.

Мужчина не вызвал интереса – лысый, в очках. Выложив на стол документы, он снова отступил за спину Марины Леонидовны.

– Здесь все необходимое, – пробубнил он оттуда. – Документы на опеку оформлены по всем правилам.

– Отлично-отлично, – потерла руки директриса.

А я переводила взгляд с нее на «бабушку» и не понимала – они это серьезно? С какой стати удочерять великовозрастную девицу? Допустим, мы, в самом деле, родственники. Хорошо. Но ведь можно встречаться, наладить контакт. Оформлять-то зачем? Тем более ради одного месяца.

На мои мысли, сама того не подозревая, ответила директриса. Взглянув на меня поверх очков, она произнесла:

– Все, Риточка, собирайся. Бабушка забирает тебя к себе.

– А если я хочу остаться? – уточнила.

– Пока тебе не исполнилось восемнадцать, опекун решает, где ты будешь жить, – ледяным тоном просветила меня «бабушка».

Вот теперь все встало на свои места. В том числе странное удочерение. Месяц вроде не так долго, но за тридцать дней с человеком можно столько всего интересного сделать. Вопрос в том, какие планы у бабули на меня…

Все очень быстро закрутилось. «Бабушке» не терпелось меня забрать, а директрисе – меня отдать. Я опомниться не успела, как очутилась в спальне. Мне дали полчаса на сборы. Даже чемодан выделили.

Начала ли я собираться? Конечно, нет! Никуда я не поеду с этой жуткой особой. Мало ли, что там себе придумала «бабушка», а директриса на это повелась. Я уже не ребенок и могу решать сама. А если попробуют увезти меня силой, буду сопротивляться и кричать так, что во всем здании стекла лопнут. Посмотрим, как они с этим разберутся.

В итоге через полчаса за мной зашла воспитательница. Увидев пустой чемодан, она нахмурилась:

– Ты чего это не собралась? Тебя уже все ждут.

– А я остаюсь, – буркнула.

– Тогда иди и сама об этом скажи.

– А вот и пойду!

С гордо поднятой головой я продефилировала мимо воспитательницы. Она права – надо решать проблемы самой. В итоге я вышла на крыльцо заявить во всеуслышание, что не надо мне никаких родственников, обойдусь.

У крыльца стояла дорогая машина. Я не разбираюсь в марках, но эта тянула на премиум-класс. Похоже, родственники у меня состоятельные.

Задняя дверь открылась с тихим чавканьем, и изнутри донесся голос «бабушки»:

– Ты опаздываешь.

– Да я и не спешила, – пожала плечами.

– Садись, Марго, пора ехать.

Я оглянулась, не сразу сообразив, что Марго – это я. Так меня тоже никто никогда не называл. Сегодня прямо день странных имен. Хотя чего уж там, сегодня в принципе странный день.

Все не покидало ощущение, что я сплю. Или брежу. Или брежу во сне. Родная бабушка? Удочерение? Ну ведь чушь! Нет у меня никого, я сама проверяла. По базе данных с помощью друга-айтишника пробивала. Одна я, как перст.

– Поторопись, – в голосе «бабушки» прорезались нотки раздражения.

– Никуда я с вами не поеду, – ответила я. – Мне и здесь нормально.

– Решила проявить скверный характер? – хмыкнула она.