Живот болит еще, не могу колени к груди подтянуть и спрятаться от мира в своей излюбленной позе. Но скоро мне полегчает. Чудом ничего не сломали, отделалась парой трещин на ребрах. Не успели. Да, не просто так я в больнице рассказ свой начала, тут было время подумать. Достаточно. А как попала сюда?

Мы с Люськой шли по центру в магазин, свернули на одну из небольших улочек, чтобы срезать путь до ателье, в котором нужно было забрать ее платье на новый год в школе. А из кафе по пути как раз выходил сынок Василия, Василий-младший — у них какой-то фетиш с этим именем, наверное. Как раз неделя после суда прошла, он по злачным местам зависал, отъедался. И мы впервые за все время столкнулись с ним нос к носу на улице.

Он переменился в лице, испугался, покраснел и даже отвернулся. Я сжала Люськину руку сильнее и быстрее зашагала мимо, но тут кто-то из друзей козла-младшего узнал меня.

И как закричит:

- Смотри, Васек, это же та шлюха, что заяву на тебя накатала!

И посыпались ударами тупых ножей в спину оскорбления и обидные предложения развлечься, «опыт»-то у меня есть, а защитить больше некому(!). Кричали, что «обсосок» мой сгниет в тюрьме, а я дальше по рукам пойду, буду главной городской давалкой. И вообще по мне видно, что потаскушка, ноги не сходятся.

Они не сходятся потому, что не жру ничего, на одних антидепрессантах существую, чтобы умом не тронуться в ситуации, в которую они же меня и поставили. Толпа взрослых здоровых мужиков стоит и дерьмом поливает, и никому в голову не придет заступиться за двух беззащитных девчонок. Унижать слабых легко и приятно, да?

Младший тут же плечи расправил и заголосил, вторя. Я давно раскусила его: трус и слабак, ничего из себя не представляет и мнения своего не имеет. Отец ему мозги вправил, поэтому, увидев меня, застыдился засранец, а друзья начали подогревать - и принялся выступать, петух. Есть же жалкие мужики на свете! Увы, на планете живут не одни «Вани».

Мы бы ушли, я хотела этого. Тяжело было слушать. Еще сестра плакать начала, ей одиннадцать всего, мелкая совсем. Но один подбежал, ущипнул меня за задницу и толкнул, я едва не упала, с трудом поймала баланс. Обернулась, а они хохочут, знаки показывают. И тут от обиды за себя, за прячущуюся за мою спину сестру, которую тоже уже задолбали в школе подколками про меня; за Ваню и его родителей, я сорвалась. Подошла поближе и проговорила громко, четко - а голос у меня поставлен отлично, не сомневайтесь. Я проговорила со всей злостью, которую только была способна испытывать:

- От всей души желаю тебе, Васенька, чтобы с твоей младшей сестрой Юлечкой, с матерью, c будущей женой и любимой дочкой сделали то же, что со мной. Чтобы они прошли через этот ужас от начала и до конца, пропустили сквозь себя всю гамму моих эмоций. А это будет обязательно, вернется бумерангом, вот увидишь. Кошмары, что до сих пор преследуют меня ночами, станут для них явью, и это будет на твоей совести. Говоришь, я шлюха? Все под одним Богом ходим, он все видит, и они такими же шлюхами станут, какой вы меня сделали. Я тебя проклинаю, и поверь, мне терять уже нечего. Довели! Ты еще наплачешься, Васенька, не за себя, а за тех, кого по-настоящему любишь!

Сказала и тут же пожалела. На самом деле я так не думаю. Я не желаю зла ни сестре его, ни будущей дочери, если такая родится. Ни жене, ни матери. Только отцу, автору всего кошмара, что на нас обрушился. Если бы не он, каждый бы получил по заслугам, схватил свой жизненный урок, и разошлись бы мирно. Но благодаря Василию Васильевичу сын продолжает считать себя правым, а мой Ваня гниет заживо там, где ни за что не должен был оказаться.