На последнем издыхании дотащился до россыпи скал. Хотя бы тень. С высоты в три человеческих роста песчаное плато просматривается до степных трав, где проклятый баран утащил нож.

Напрягаем логику. Если преследователи обошли реку южнее, у них нет другого пути, кроме как тащиться через эту же степь. Алекс плетется не слишком быстро, значит – преимущество неуклонно тает.

Что охотники сделают, когда нагонят жертву? Счастье, если просто убьют. Или начнут пытать, как их команда – аборигенов? Сдирать кожу, совать насекомых во вспоротый живот, обрубать пальцы по одному, сыпать едкую химию на раны, колоть ножом в нервные узлы? Никто толком не знает физиологию фастиан. Но они уж точно осведомлены, как причинить человеку максимальные мучения…

И так. На преодоление полосы между травами и скальным убежищем требуется не менее часа, составляющего интервал безопасности. То есть, чтобы не попасть на прицельную дальность арбалета, требуется смотреть на запад не реже чем раз в сорок минут. Нет проблем, просыпаться в заданный момент он умеет как никто другой. Никогда не пользовался будильником в коммуникаторе, всегда вставал сам в нужное время.

Осталось ровно лечь на спину в тени скалы. Лицо на запад. Расслабиться. Через сорок минут непременно открыть глаза. Обязательно! Конечно…

Но усталое тело решило иначе, дав себе длительный отдых.

Алекс очнулся от шороха ботинок по камням и тихих реплик.

Дьявол! Проспал. И подпустил их слишком близко. Смертельно близко.

Маркер показывает местонахождение с небольшой погрешностью, они не могут увидеть точно, за каким камнем укрылся… Или обнаружили? Никто не знает истинных качеств инопланетной техники.

Стараясь не то что беззвучно переступать ногами – практически не дышать, Алекс ввинтился в расщелину, уводящую на запад. Скатился к подножию скалы, изодрав руку и щеку, откуда припустил вперед, не жалея сил и петляя как заяц.

Свистнул арбалетный болт, вонзившись по оперение в колючий фиолетовый гриб. Алекс ринулся между растений.

Дыхания хватило километра на два. Он остановился, стараясь пыхтеть не громко – себя не выдавать и услышать охотников. Вроде разделились. Один сзади справа, второй чуть левее.

Стиснув зубы, побежал дальше. Медленно, тяжело.

Топот приближается. А еще быстрее изнутри накатывает желчь, с ней чернота обреченности и безнадеги.

Как назло, колючие разноцветные уродцы растут все реже. Снова свист арбалетной стрелы, удар и резкая боль в левой ноге.

Ахнув, Алекс опустил голову. Наконечник пробил ботинок и вылез спереди над ступней. Это конец.

Из чистого упрямства попробовал сделать шаг, с воем упал на землю.

Без вариантов.

Что же, прожил глупо и пусто, нужно умереть, глядя смерти в лицо. Даже если никто не оценит.

Охотник приблизился на десять шагов и поднял арбалет.

На голове маска респиратора. Смерти в лицо не посмотришь – оно попросту не видно.

Вжикнула стрела.

К сумеркам Дэб набрела на селение аборигенов.

Почему-то прекратилось действие лекарств либо основательно ослабло. В глазнице немилосердно пульсирует боль.

О том, что преследователи могут висеть на хвосте, не думается. Пусть стреляют в затылок, и дело с концом. Чем так жить, мучаясь, лучше все прекратить.

Она пришла в себя, лежа на травянистой подстилке в шалаше. Скорее всего – от невероятной вони. А также мерзостного вкуса. Лицо чем-то залеплено, и полон рот какой-то дряни.

Дэб тронула себя за щеку, вызвав недовольное квохтанье аборигена. Он (или она), скорее – оно, пятерней деловито пихнуло ей в губы жидкую кашицу. Судя по энергичной работе челюстей, измельчение происходит в результате пережевывания.