Он швырнул добычу на землю. Понятно, что аборигены в состоянии сами наколотить медлительных птиц сколько угодно. Вышел жест доброй воли.

Странно, что здесь нет хищников. Кроме, естественно, людей и дикарей.

Особь, что-то мешавшая в котелке, вытянула губы.

– А-те-юа.

Что бы это значило? Напрягая скудные познания местных слов, которые прежде никогда и нужны не были, Вик старательно выговорил:

– Салхе!

Его мигом окружила толпа голов в пятнадцать. Вспомнил, это слово, произнесенное тихо, означает дикарей вообще, а громко и резко – вождя. Поэтому, демонстрируя разницу, прошетал «салхе» негромко, а потом выкрикнул.

Наверно, собралось все племя, кроме ушедших по неведомым аборигеновым делам. Протиснулся салхе-босс, низкое широкое животное с особо вытянутой мордой.

На груди болтается знак власти, брелок на шнурке. Но не гаджет связи с офисом шерифа, а круглая костяшка с дыркой. Захотелось вышибить мозги тупой скотине, которая посеяла подарок землян и находчиво нацепила заменитель.

Вождь залопотал, мерно похлопывая себя лапами по морде. Вик оттолкнул его и подсел к котелку с варевом.

Дикари не имеют ни малейшего понятия о гигиене и санитарии. Будем надеяться на пользу от долгого кипячения.

Землянин ткнул ножом в котел, нащупал что-то мягкое. Поцепил. Из воды показалась потрошеная и сильно разваренная тушка.

Разложив на плоском камне, Вик разделил мясо и легко отваливающиеся кости. Безвкусное, противное без соли и специй. Но наверняка калорийное.

Дикари оцепили место пиршества правильным кругом.

– Что уставились? Не видели жрущего человека?

А ведь и правда не видели. Улетая из Мидтауна или разбросанных по планете малых баз, колонисты берут с собой пакет с полуфабрикатами. Желание разделить трапезу с местными вряд ли могло придти в чью-то голову.

Не исключено, что Вик разрушил пачку местных легенд, не прилетев на небесной ладье и натрескавшись подобно простому салхе. Плевать! Нож наколол вторую тушку. Неизвестно, когда удастся еще раз подкрепиться горячим.

Третью он завернул в лопуховое растение сомнительной чистоты про запас. Реквизировал флягу для воды, поморщившись от запаха. Что волосатые туда наливали? Похоже, что испражнялись. Промывание в ручье не помогло.

– Счастливо оставаться, убогие!

После длинного пешего марша и плотного обеда его сильно клонило в сон. Но останавливаться невозможно. Неизвестно – какова фора. Да и загонщики, обнаружив пропажу сигнала по соседству с деревней, наверняка будут искать следы где-то здесь.

Если не надеяться на одну только технику, эти следы наверняка обнаруживаются при внимательном наблюдении: мятая трава, сломанные ветки. Когда закончилась лесистая зона, давшая приют селению, потянулась пустынная местность, поросшая мясистыми фиолетовыми грибами в человеческий рост и выше, густо усеянными колючками. Отпечатки ботинок слишком заметны. До относительно комфортного места километра четыре. Или пять, в таких подробностях помнить карту невозможно.

К концу дня Алекс основательно проголодался и устал. Местное светило, во всех колониях по древней традиции зовущееся солнцем вне зависимости от имени собственного звезды, еще высоко, но нет никаких сил идти дальше. Тем более он промерз в тундре, затем начались жаркие пески, где ноги вязнут по щиколотку.

Моментально пересохло во рту. Нос и глотку дерет при каждом вдохе, глаза царапает мелкими песчинками. Достаточно быстро напекло голову.

Колонисты проходят курс выживания. Например, рекомендуется обмотать вокруг волос мокрую тряпку. Но нет ни влаги, ни тряпки.