— Всёля, они меня не слышат? Сделай Громкий Голос.

— Да, — прошелестело в голове. — Это смогу. Говори.

— Доску принесли!

И мой голос эхом прокатился через толпу дальше, туда, где о трагедии не знали и не ведали, продолжая веселиться.

Где-то оборвалась музыка, где-то завыл зверь, послышался отдалённый одиночный крик.

Озираясь по сторонам, вглядываясь в лица с раскосыми глазами, по которым ничего нельзя было прочесть, искала того, кто поможет, и думала, как тащить эту доску – если магия тут никакая, то у меня в распоряжении только собственные руки. И крикнула так же громко:

— И верёвку!

Мгновенное оцепенение толпы спало именно в этот момент, и она шарахнулась в стороны, заорала, запричитала на разные голоса. Будто мой крик спугнул стаю птиц: люди рассыпались, разбегались в стороны.

Тут, кажется, помощи не дождёшься. Поверх голов осмотрела всё вокруг – мне нужна доска! Где взять хоть что-то похожее?

Кто-то тронул за рукав, и я резко обернулась. Низкорослый широкоплечий акробат смотрел на меня исподлобья, кривил губы. Заговорил, затараторил, заспешил. Всёлин внутренний перевод не успевал за его языком. Да и я, разъярённая и злая, не поняла ничего из его явно недружелюбного бормотания. Но на всякий случай стала так, чтобы закрыть собой тело мальчишки.

— Всёля, что он говорит?

— Говорит — продам. Денег просит. Без денег не отдаст.

— Ты что, больной? — опять заорала я в узкоглазое лицо, уставившись на него самым уничижительным взглядом.

— Дай денег. Или он убьёт её.

— Кого — её? — не поняла я, продолжая угрожать этому маломерку всем своим видом. — Это ещё и девчонка?

— Да, — голос был едва различим.

Плохо. Полная неподвижность тела позади тревожила всё сильнее.

Не спуская глаз с гада, достала из кармана плаща монеты, ссыпала, не пересчитав, в протянутую ладонь. В душе всё кипело и бурлило и, видимо, выплёскивалось. Потому что взгляд мужчины напоминал взгляд испуганного хищника – может убежать, а может и напасть. Но, увидев монеты, он воровато схватил их и поспешно сделала шаг назад. Потом ещё и ещё. Убедившись, что я не собираюсь за ним гнаться, развернулся и исчез в быстро редеющей толпе.

А возле меня уже лежала доска.

Обернулась. Несколько маленьких фигурок в таких же костюмах, как та, что лежала у моих ног, жались друг к другу и смотрели кто на меня, кто на лежавшую подругу.

— Всёля, помоги приподнять. Вдруг позвоночник.

— Далеко, но я попробую.

Я подтащила узковатую и слишком длинную доску впритык к фигурке в чёрном, обежала с другой стороны и подсунула под неё руки.

— Ап! — скомандовала, вкладывая немало своей силы, и — поломанная девчонка уже на доске.

Чьи-то тонкие ручки тут же подали верёвку, и я схватила не глядя, примотала безвольное тело. Неважно, как это выглядело, главное, чтобы не съезжала с доски. Оставила длинный конец, сделала из него петлю, через голову накинула на плечи и потянула к Всёле.

Чем ближе подходила, тем легче становилось — моя напарница помогала. Оглянулась лишь однажды — чёрные маленькие фигурки так и стояли небольшой неподвижной группой среди суетливой толпы. Они смотрели мне в след. Нам.

Что же здесь за порядки?

Входная дверь открылась сразу в приёмный зал.

— Стол! Свет! — скомандовала я мысленно. – Транспорт!

Доска вспорхнула и растворилась, а тело в чёрной облегающей одежде медленно спланировало и плавно опустилось на ровную поверхность стола. Всё такое же безжизненное, в той же позе тело.

— Туника! — белые «латы» мелькнули вокруг и растворились. — Руки! — и вспышка, почти незаметная в сиянии множества ламп, по кистям. —