Конструкт вспыхнул, разбиваясь на мелкие искры. Они обхватили мантикору, впились в ее шкуру. И тварь рухнула на землю.

Синий язык вывалился из пасти. Лапы, как и длинный хвост, безвольно лежали вокруг крупного тела. 

Я медленно выдохнула, устало наклонилась вперёд и оперлась ладонями о колени. Тяжело. Когда возишься в лаборатории, не до упражнений. Так я и забуду, с какой стороны за меч браться. Казалось, что научная деятельность это бумажки разбирать, но нет — всякое бывает! 

Надо возобновить тренировки. Но, конечно, после защиты магистерского проекта. 

Я покосилась на мантикору, достала из кустов чемоданчик с инструментами и направилась к лежащей туше. Работать придется быстро и неаккуратно. Увы, мантикоры слабо поддавались заклинаниям контроля, мой паралич удержит ее на час, не больше. Так что я выбрала самый большой скальпель из набора и сделала первый надрез.

2. 2. Эгиль

Я повел плечами, взмахнул клинком и сделал пару пробных ударов. Меч лежал в руке привычно и знакомо, хотя тренировочная рубаха немного жала в плечах. Тяжело. Я все еще не привык, что мое тело тяжелее обычного. Вроде бы и не изменился, но что-то по-другому. Так же как не привык я к неожиданному жаркому лету, мирной тишине в коридорах Гнезда и чужим взглядам.

Я не мог смириться с этим спокойствием.

Я до сих пор помнил, как горели мои руки — становилась тонким пергаментом кожа, ссыхалась кровь, а пальцы превращались в пепел. Боль. Это все, что мне осталось. Она точно была настоящей.

Я стиснул зубы и крепче перехватил рукоять меча. Мне нельзя отвлекаться: этот тренировочный бой должен был пройти как по накатанной. Никто не посмеет сказать в мою сторону, что я стал другим. Не таким как был. Но смогу ли я выстоять? Должен!

Передо мной стояли два противника — в масках и одинаковых рубахах. Я подозревал, что тот мужчина, который шире в плечах, мой дядя, а второй все-таки наш оружейник. Точнее, он был оружейником давным давно. Как звучал его статус сейчас? Ведущий правого крыла? 

— Эгиль, тебе лучше подготовиться, — сказал дядя. 

Против меня выставили не самых удобных противников, сильных и упорных. Но цель тренировки была не в том, чтобы их одолеть. Это мне было не по силам. А в том, чтобы выдержать чужой напор, уничтожить мишени, расставленные в зале, и не потерять сознания.  

— Эгиль, время, — напомнил дядя. 

«Эгиль, Эгиль...»

Они как заведенные повторяли мое имя. И я терпел, сжав до боли челюсти. Я не сошел с ума. Я тот, кто есть. Я мог повторять это снова и снова, но разве так легко было поверить в мои слова? Я же вернулся оттуда, откуда не возвращались! Хотя для меня это было всего несколько мгновений — горящий город, ужас скорой смерти и неожиданное спасение. 

И с другой стороны, разве так сложно было поверить моим словам? Неужели они не могли поверить мне — сыну, брату, другу…

Сколько раз я слышал свое имя за эти дни? Его повторяла без остановки мама, трепетно касаясь кончиками пальцев моего лица. Произносили его братья, приветствуя меня кивком. Пробегали мимо слуги и шептали его за спиной. Как будто никто не был уверен, что я и есть Эгиль. А отец…

— Я готов, — успел ответить я, до того как услышал в очередной раз свое имя. Еще немного — и я его возненавижу.

Тренировка всегда начиналась по сигналу. Я надеялся, что и сегодня все пройдет как обычно. Что в правилах Гнезда ничего не поменялось.

На стенах почти под потолком коптили лиройские свечи, четко отмеряя время. Вощеный шнур как раз прогорел до конца. Еще пару мгновений — и начнется новый отсчет.