Но пока госпожа Ферден была жива, то продолжала портить мне настроение. По ее мнению, я не могла предстать перед отцом в убогом платье.

Перед аудиенцией меня затащили в комнату отдыха, чтобы привести в приятный глазу вид. И как это раньше мне нравилось?

Меня вертели так же, как я порой вертела очередной корень мислиха — подходит ли, не слишком мягок, чистить или нет. Старое платье унесла служанка, и я понимала, что больше его не увижу. Вот еще одна причина, почему я надела именно его, а не камзол со штанами.

Чужие пальцы дергали меня за волосы, касались лица и шеи, мазали, водили кисточками, кололи шпильками, утягивали в корсет. Одно радовало — княжна должна выглядеть прилично, так что никаких вырезов и оголенных плеч. Серо-голубой цвет. Не мой любимый, но в целом я была не против оставить это платье себе. Как раз подойдет, чтобы в нем выступить перед магистрами на защите. Старичье до сих пор предпочитало видеть женщин в платьях.

Я не кусала губ, не шарахалась от этих прикосновений, я принимала их как должное — необходимая процедура, мелкое неудобство на пути к моей основной цели. Наконец мое лицо прикрыла тонкая почти полностью прозрачная кисея, а на шее оказалось тяжелое ожерелье из зеленых камней — символ княжеской ветви — почти что ошейник. И в окружении воспитателей в черном я впервые за годы немилости вышла ко двору.

Отец не изменился. А ведь прошло десять лет с того дня, как я его видела в последний раз. Вряд ли он пользовался обычными эликсирами, тут было что-то другое. Морфированные эликсиры индивидуального подбора? Направленная метаморфика? Скорее всего, несколько алхимиков из тех, которые толпились за троном, занимались круглосуточно поддержанием внешнего вида и здоровья князя.

— Дочь моя, мы рады приветствовать тебя. Возрадуйся! В этот знаменательный день тебе дано мое благословение исполнить долг перед семьей и княжеством...

Бред. Я же не героиня романтического романа, чтобы выслушивать этот бред! И как я раньше не замечала? Этих бессмысленных слов? Вряд ли отец хотел кого-то впечатлить ими. Он и так князь. Скорее всего, он просто был без ума от собственных слов и голоса. 

Отец говорил что-то ещё. Я слышала, но не слушала. Потому что все важное уже было сказано. Да-да, мне обещали красивые безделушки и блестящее платьице. Как будто мне три годика и я тянусь ко всему что сверкает.

Потом стало интереснее, слово взяли советники. Разговор велся об укреплении отношений между странами. Под конец дали высказаться даже госпоже Ферден. Ее мутные глаза тут же прояснились, когда она срывающимся голосом сказала о том, какая это честь для меня, какая радость для остальных.

Ах, какая прелесть! Даже слезы умиления навернулись на глаза!.. Как бы не так.

Меня больше интересовали отражения в зеркальных стенах и потолке. Они множились, лица присутствующих становились гротескными. Подобострастно заискивали советники, с благоговением складывали руки на груди воспитатели и княжеские магистры.

А отец в каждом зеркале почти не менялся. Что ж, окружающие были ему настолько же безразличны, как и я. Это немного радовало — быть одной среди многих.

Впрочем, на моем лице тоже было видно мало эмоций. Да, я — истинная дочь своего отца. Я чуть дернула уголком губ, а мои отражения заметно ухмыльнулись.

А потом меня настигло откровение.

Ведь мы действительно с отцом похожи. Не просто выражением лица, и чертами лица. Меня всегда удивляло, что мы — все четыре сестры — были одинаковы. Не близнецы, но всё-таки никаких отклонений — глаза и волосы одного цвета. Телосложение и черты лица тоже слишком сходные, чтобы это было случайностью. У нас очень крепкое здоровье, никаких отклонений во внешности, повышенная выносливость, отличные умственные способности, высокий магический потенциал и вместе с этим сохранившаяся способность родить и выносить. Невозможно для всех четырех!